Партизаны крыма фамилии. Партизанское и подпольное движение

Партизанское движение в Крыму разворачивалось в сложнейших условиях общей неподготовленности к войне и первых поражений осени 1941 года на «Крымском участке фронта».

Программа борьбы в тылу противника была сформулирована в совместной директиве ЦК ВКП(б) и СНК от 29 июня 1941 года «Партийным и советским организациям прифронтовых зон»: «Создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов». Партизанским отрядам и диверсионным группам предписывалось «в захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и его пособников». 18 июля 1941 года было принято постановление ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу врага», в котором говорилось о необходимости немедленного создания боевых дружин и диверсионных групп.

23 октября 1941 года в соответствии с решением Государственного Комитета Обороны Крымский обком ВКП(б) постановил создать городские комитеты обороны в Симферополе, Севастополе, Керчи. Было утверждено командование партизанским движением (командующий Алексей Мокроусов, комиссар – Серафим Мартынов).

На начало партизанских действий в Крыму было 5 районов. Но уже с самого начала работа не задалась. Многие из тех, кто был записан в отряды, в них не пришли – сказался формальный подход к определению состава партизанских отрядов, в которые были записаны люди, в своем большинстве не обученные военному делу.

Борьба крымских партизан проходила в исключительно трудных условиях. Для развития партизанского движения был пригоден лишь сравнительно небольшой горный район, изрезанный многочисленными дорогами и тропами, – здесь дислоцировались основные силы партизан. Он был слабым укрытием для партизан, ограничивал их маневренность, давал возможность противнику окружать и прочесывать отдельные районы и тем самым блокировать некоторые районы, нарушая связь лесных мстителей с населением и лишая их возможности получать продовольствие.

Серьезные ошибки были допущены при создании партизанских баз. Продовольственные базы отдельных отрядов создавались на местах будущих боевых действий, при их закладке был нарушен принцип конспирации, машины прибывали на места закладки баз и выгружались на глазах у посторонних. Поэтому в первые же недели базы были раскрыты, их содержимое вывезено оккупантами, оставшаяся часть – разобрана местными жителями. Какими бы ни были оценки таких действий гражданского населения, очевидно, что сами люди ничего предосудительного в своем поведении не видели – базы были раскрыты, следовательно, они либо все равно попали бы к немцам, либо подверглись бы порче.

Таким образом, отдельные отряды уже в самом начале боевых действий потеряли базы с продовольствием и медикаментами. Положение сложилось критическое, людей кормить было нечем.

В то время как многие базы были утрачены, главный штаб Крыма даже не взял на себя труд сохранить оставшееся продовольствие, а также его разумно расходовать. Как сообщал в своем донесении заместитель начальника Особого отдела штаба главного руководства, лейтенант госбезопасности Попов, «когда в штабе готовились обильные блюда, бойцам в отрядах выдавались по две лепешки на человека». Партизаны начали голодать.

При этом с 31 октября 1941 по 12 февраля 1942 года ни командующий партизанским движением Мокроусов, ни комиссар Мартынов ни в одном из отрядов 3, 4, 5 районов не побывали…

Как сообщал Попов: «Партизаны в ноябре-декабре 1941 года активных действий не вели, многие руководящие работники отсиживались в лесу и пьянствовали... Даже в штабе главного руководства в это время все боевые вопросы оперативного характера решались на пьяную голову».

В декабре 1941 года, когда начался массовый прочес леса немецко-румынскими войсками, все продукты попали в руки оккупантов, а главный штаб партизан остался без продовольствия.

Председатель Крымского правительства в апреле 1942 – мае 1944 Исмаил Сейфулаев вспоминает: «В это самое время командир партизанского движения Мокроусов вместо организации разъяснительной работы и привлечения населения в партизанские отряды, налаживания добрых отношений с населением, дает указание командирам отрядов: «Добывайте продовольствие на месте», т.е. в окружающих татарских деревнях. Часть партизанских ходоков не просили продукты у крестьян, а забирали хлеб, овощи, скот, вплоть до домашней птицы. Своими действиями руководство партизанским движением (Мокроусов, Мартынов) настроили значительную часть местного населения против партизан... Командир отрядов Мокроусов и комиссар Мартынов, чтобы оправдать себя, защитив от неминуемого наказания за причиненный грабеж в татарских деревнях, за неудовлетворительное руководство партизанским движением в Крыму, начали давать радиограммы в Москву о том, что крымские татары – изменники и предатели».

Столь недобрососедское отношение партизан к местным жителям было эффективно использовано гитлеровцами. В то время как партизаны достаточно потребительски относились к мирному населению, немцы, напротив, продекларировали совершенно иные принципы, надеясь завоевать доверие коренного населения полуострова в местах разворачивания партизанской борьбы. Так, согласно приказу командующего 11-й армии Эриха Манштейна от 29 ноября 1941 года: «Необходимо не допускать каких-либо неоправданных действий против мирного населения. Особенно требуется корректное обращение по отношению к женщине. Необходимо постоянно уважать семейные традиции татар и мусульман и их религию. Также требую неукоснительного уважения к личному имуществу, сохранности скота, продовольственных запасов сельских жителей». Благодаря такому отношению, в ряде татарских деревень гитлеровцам удалось образовать отряды самообороны – для защиты от «посещений» партизан, нередко заканчивавшихся мародерством.

Вопрос о взаимоотношениях населения оккупированных территорий и партизан долгие годы оставался одним из «скользких» сюжетов советской историографии. А между тем взаимоотношения эти, как показывают не только воспоминания очевидцев, но и официальная документация штабов партизанских движений, были далеко не безоблачными. В значительной мере это было связано с установкой по отношению к оккупированному населению, существовавшей в верхах. Бывший адъютант для особых поручений при начальнике Украинского штаба партизанским движением Русанов на допросе в штабе РОА сформулировал ее таким образом: «На этот счет существует такое мнение: раз население при отходе Красной армии не ушло с него, значит оно было настроено не по-советски. Во всяком случае это колеблющийся элемент. И с ним особенно считаться не приходится. С ним перестают общаться уже тогда, когда при отходе по известному приказу Сталина должно все уничтожаться – заводы, посевы, скот».

По свидетельству очевидца Юсуфа Гафарова: «В 1942 в Крыму была засуха, посевы не дали никакого урожая. У многих начался голод. Когда советские отступали, зерно на элеваторах собрали – чтоб немцам не попало, обливали бензином и сожгли. Оно полностью не сгорело, с запахом гари немцы конечно не брали. Мы его на ручных тачках возили, промыли и пекли хлеб – так многие спаслись от голода».

Для Крыма, который и в мирное время ввозил продовольствие из других областей, а во время оккупации и вовсе оказался отрезанным от Большой земли, подобная практика – уничтожать все, только бы не досталось врагу, – была самоубийственна. А если учесть, что население во многих деревнях уже с первых дней было изрядно обобрано оккупантами – в особенности. Например, в декабре 1941 года спецкоры ТАСС сообщали из Крыма (26.12.1941): «В селах Шули, Уппа, Кучки, Изимбаш, Коккозах и др. гитлеровские изверги изъяли у населения все продукты питания, теплую одежду, скот, птицу и выгнали из дому. Ограбив население, немецкое командование приказало еще внести натуральный налог на каждую душу населения: муки – 16 кг, крупы – 12 кг, картофель – 5 кг)».

Можно себе представить чувства людей, которые не только оказались один на один с врагом и ежечасно были вынуждены заботиться о выживании, но и в довершение к этому сталкивались с наглыми грабежами и поборами «своих» – партизан, многие из которых, как видно даже из информаций Центрального Штаба партизанского движения, отнюдь не отличались гуманным поведением.

Как результат – во многих деревнях, где разворачивалось партизанское движение, партизаны воспринимались не иначе как бандиты и едва ли не большее зло, чем немецкие оккупанты. Такое отношение населения к партизанам не было новостью для руководства партизанского движения; сохранились в официальной документации и такие свидетельства: «Отношение к партизанскому движению разношерстно. Где очень часто бывают партизаны и насильно забирают продукты для своего питания, заправилы сел (старосты) называют их ворами. У населения создается видимость, что немцы грабят и партизаны грабят».

Представитель главного штаба Попов в своем донесении в центр констатировал, что боевые действия крымских партизан развернулись только с февраля 1942 года, продолжались они и в марте-мае 1942 года. Однако в связи с голодом наблюдалось массовое дезертирство из отрядов. По информации Попова, в отрядах 3 и 4 районов: «Все павшие лошади съедены, партизаны питаются бродячими собаками... Питаются исключительно за счет помощи, которая оказывается из Севастополя и Кавказа, употребляют в пишу щавель, траву, листья деревьев... некоторые бойцы начали есть лягушек». Положение было столь тяжелым, что отмечались случаи людоедства. В апреле 1942 года по отрядам 3-го района умерло от голода 59 человек, а по 4-му району – 55 человек, «на почве голода – из 2-го Симферопольского отряда дезертировало 3 командира группы и 2 бойца».

Выводы, сделанные особистом Поповым о первом этапе партизанского движения в Крыму, были серьезные:

– несистематическое оказание помощи продовольствием вызывает антисоветские настроения среди бойцов;

– боевая деятельность партизанских отрядов отныне зависит исключительно от той продовольственной помощи, которая должна быть оказана из Севастополя и Кавказа; если этой помощи не будет, то партизанское движение в Крыму находится под угрозой полной ликвидации и гибели партизан от голодной смерти;

– для успешных боевых действий партизанских отрядов необходим разгром «основного гнезда татарской контрреволюции – дер. Коуш, Бешуй и Корбек».

Была названа в сообщении Попова и основная причина фактического провала движения на первом этапе – неудачное руководство Мокроусова и Мартынова.

17 июня 1942 года командующий Северо-Кавказским фронтом маршал Буденный и член Военного Совета Северо-Кавказского фронта адмирал Исаков ходатайствовали перед Сталиным о немедленном снятии Мокроусова и Мартынова, не справившихся с работой, а также о том, чтобы «из остатков воинских частей, находившихся в партизанских отрядах, создать партизанскую дивизию, имевшую в ее составе незначительные остатки гражданских партизанских отрядов».

Руководство СКФ просило также санкционировать назначение командующим партизанского движения в Крыму полковника Лобова – «хорошего боевого командира», военкомом – полкового комиссара Попова. Спустя месяц, 19 июля 1942 года, Штаб фронта радировал в Крым, что «Мокроусов и Мартынов больше не вернутся», командующим партизанского движения в Крыму назначался полковник Михаил Лобов.

24 июля 1942 года в новых военных условиях – полной оккупации Крыма – был утвержден «План по руководству партизанским движением, усилению боевой деятельности, развертыванию новых партизанских отрядов в Крыму».

В нем говорилось, что «оставление частями Красной Армии и флота Керченского полуострова и Севастополя дает возможность противнику перегруппировать освободившиеся войска на другие участки фронта». Констатировалось, что имеется «заигрывание немцев на чувствах местного населения – крымских татар, но население в своем большинстве враждебно относится к немцам». Согласно документу, в июле 1942 года в Крыму действовало 22 партизанских отряда (преимущественно в районах южного и восточного Крыма), необходимо было развернуть партизанское движение в северных районах (Джанкойский, Красноперекопский, Ленинский).

Общими задачами были названы – усиление боевой деятельности партизанских отрядов на коммуникациях и по дезорганизации тыла противника, особенно на железной дороге Севастополь-Симферополь-Джанкой; расширение сети партизанских отрядов и диверсионных групп; усиление связи подпольных партизанских организаций с партизанскими отрядами, обеспечивая их совместную работу среди местного населения.

Был сформулирован основной принцип работы партизан – «делать все, что нарушает тыл захватчиков и оттягивает максимум сил немцев с фронта».

Но, несмотря на принятые меры, ситуация с партизанским движением не слишком изменилась. Положение крымских партизан оставалось крайне тяжелым…

(Продолжение следует)

Гульнара Бекирова , крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба

Неудачное руководство обусловило провал партизанского движения в Крыму уже на начальном этапе. 19 июля 1942 года Штаб фронта радировал в Крым, что «Мокроусов и Мартынов больше не вернутся», командующим партизанского движения в Крыму назначался полковник Михаил Лобов.

24 июля 1942 года в новых военных условиях – полной оккупации Крыма – был утвержден «План по руководству партизанским движением, усилением боевой деятельности, развертывания новых партизанских отрядов в Крыму».

16 августа 1942 года начальник 4-го управления НКВД СССР Павел Судоплатов переправил начальнику Центрального Штаба партизанского движения (ЦШПД) Пантелеймону Пономаренко от руководства партизанского движения Крыма сообщение:

«Просьба передать тов. СТАЛИНУ и тов. БЕРИЯ: тысячи крымских партизан ведут ожесточенные бои с крупными силами противника. За один месяц мы уничтожили 10 тысяч гитлеровцев, более тысячи автомашин, много оружия и техники. Последние 20 дней не получаем ответов и помощи Северо-Кавказского фронта и Крымского обкома партии. Более 500 человек больных и раненых голодают и обречены на смерть. Продовольствие на месте достать не можем ввиду неурожая и полного ограбления населения немцами.

Просим возобновить помощь и эвакуировать больных и раненых воздухом, морем».

Положение становилось критическим. Спустя несколько недель новое командование партизанского движения Крыма пришло к выводу, что перспектив развития движения в Крыму нет, о чем и сообщил Пономаренко полковник Южного штаба партизанского движения Хаджиумар Мамсуров: «По Крыму действует 22 партизанских отряда. Количество отрядов уменьшилось в связи с вывозом оттуда значительной части раненых, больных, истощенных. Руководящий состав отрядов (Лобов, Луговой и др.) настроен по существу выехать из Крыма в связи с невыносимой обстановкой».

Однако такое мнение не было поддержано ни Центральным штабом, ни руководством обкома. Как вспоминает руководитель одного из отрядов Иван Генов, секретарь Крымского обкома Ямпольский «поехал с решением областного подпольного комитета и мнением абсолютного большинства о том, что борьбу необходимо продолжать»: «Больных, раненых и истощенных партизан вывезти на «Большую землю», подлечить, а после отдыха снова вернуть в лес для продолжения борьбы».

В результате линия, проводимая Крымским обкомом – ни при каких обстоятельствах не прекращать деятельность партизанского движения, – взяла верх. 18 октября 1942 года было принято Постановление бюро Крымского обкома ВКП (б) «О мероприятиях по укреплению партизанских отрядов и дальнейшем развитии партизанского движения в Крыму». Для руководства партизанскими отрядами Крыма был создан «оперативный центр в составе т. Северского (командир партизанским движением), т. Ямпольского (секретарь ОК ВКП (б), т. Мустафаева (секретарь ОК ВКП (б))», существующий центральный штаб при этом ликвидировался.

Оперативный центр обязывался:

– закончить работу по эвакуации больных и раненых партизан из леса для лечения (примерно 250-300 человек);

– из остающихся частей партизан после эвакуации сформировать 6 отрядов численностью каждый по 60-70 человек, поручив оперативному центру определить на месте районы их деятельности;

– насаждать мелкие отряды и партизанские группы в степной части Крыма, в первую очередь: Евпаторийских, Акмонайских, Камыш-Бурунских, Аджимушкайских каменоломнях, а также в городах;

– просить Военный Совет Черноморского Флота оказать помощь плавсредствами для эвакуации оставшихся больных и раненых партизан.

Были сформулированы следующие задачи партизанских отрядов Крыма на ближайший период: а) усилить войсковую разведку и войсковую работу на коммуникациях («не давать врагу вывозить из Крыма награбленное добро»); б) держать противника в состоянии тревоги: нападать на мелкие гарнизоны, комендатуры, штабы, отряды самообороны; в) уничтожать местных предателей, старост, полицаев, бургомистров; г) мстить за каждый акт насилия, произведенный над местным населением.

Председатель Крымского правительства Исмаил Сейфулаев обязывался к 1 декабря 1942 года «забросить для партизанских отрядов 90-100 тонн продовольствия из расчета 500 человек, на 6 месяцев, зимнее обмундирование и другие предметы вещественного довольствия, а также своевременно пополнять запасы питания».

Предлагалось «насадить новую агентуру в городах и селах, особенно татарских» и «забросить группу свежих работников чекистов

Кроме того, было решено просить ЦШПД выдать для партизанских отрядов Крыма 4 рации типа «Север», а Военный Совет Черноморской группы войск Закавказского фронта выделить одну рацию для Крымского обкома ВКП (б). Была сформулирована и просьба к Наркому внутренних дел СССР Берия: «Командировать одного из работников бывшего наркомата НКВД Крыма для руководства разведывательно-агентурной работы в Крыму». При этом предлагалось «насадить новую агентуру в городах и селах, особенно татарских» и «забросить группу свежих работников чекистов».

Таковы были мероприятия по очередной реорганизации партизанского движения. Итоги же первого этапа деятельности движения были подведены в «Справке о состоянии партизанского движения Крыма за период с 15.11.41 по 15-20.11.42», сохранившейся в фонде бессменного руководителя ЦШПД Пантелеймона Пономаренко в РГАСПИ.

Согласно документу, потери за первый год составили: из 3098 партизан от голода умерло 450 человек, дезертировало или пропало без вести – 400 человек, погибло в боях 848 человек, было вывезено больных, раненых и истощенных – 556 человек (из них: гражданских – 230, военнослужащих – 211, пограничников – 58, моряков – 30, кавалеристов – 27). «В связи с голодовкой» было отправлено в леса, в степную часть на подпольную и диверсионную работу – 400 человек.

Число умерших от голода партизан всего в 2 раза меньше, чем тех, кто погиб в ходе боевых действий

В документе обращают на себя внимание цифры человеческих потерь. Так, не может не удивлять, что число умерших от голода партизан (450 человек) всего в 2 раза меньше, чем тех, кто погиб в ходе боевых действий. Даже если цифры не стопроцентно точны, все равно факт гибели каждого седьмого бойца от голода впечатляет. В то же время – учитывая явно провальный характер партизанского движения на первом этапе, – определенные сомнения вызывает цифра «истребленных солдат и офицеров и противника за год партизанской работы» – 12 тысяч человек.

По состоянию на ноябрь 1942 года, в лесу в составе 6 партизанских отрядов оставалось 480 человек.

В ноябре 1942 было принято весьма примечательное постановление Крымского обкома партии «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар по отношению к партизанам, о мерах по ликвидации этих ошибок и усилению работы среди татарского населения». Фактически это была реабилитация крымскотатарского народа, обвиненного прежним руководством движения – Мокроусовым и Мартыновым, – в измене Родине.

В дер. Коуш группа партизан бывшего 4-го района в пьяном виде устроила погром, не разбираясь кто свои, кто чужие

В преамбуле его говорилось, что «анализ фактов, доклады командиров и комиссаров партизанских отрядов, проведенные на месте, свидетельствуют о том, что утверждения о якобы враждебном отношении большинства татарского населения Крыма к партизанам и что большинство татар перешло на службу к врагу, являются необоснованными и политически вредными». Признавалось, что в отношении местного населения были допущены неправильные действия, и конфликт между населением и партизанами в значительной степени был следствием отношения «отдельных партизанских групп к местному населению»: «Например, группа т. Зинченко на одной из дорог отобрала продукты проходящих граждан. В дер. Коуш группа партизан бывшего 4-го района в пьяном виде устроила погром, не разбираясь кто свои, кто чужие. Грабеж продовольственных баз фашистами расценивали как мародерство со стороны местного населения и любого попавшего в лес гражданина расстреливали».

В документе приводились факты помощи и сочувственного отношения крымских татар партизанам («Целый ряд деревень и сел горной и предгорной части Крыма долгое время оказывали активную помощь партизанам (дер. Кокташ, Чермалык, Айлянма, Бешуй, Айсерез, Шах-Мурза и др.), а десантные части, прибывшие в январе месяце 1942 года в Судак, целиком снабжались продовольствием окружающими татарскими селами этого района. В дер. Кокташ полмесяца жил и кормился партизанский отряд, пока немцы не разорили эту деревню. Деревни Айлянма, Сартана, Чермалык продолжительное время кормили партизанские отряды 2-го района. Отряд тов. Селезнева 4 месяца стоял в деревне Бешуй и снабжался продовольствием»).

Бюро Крымского обкома ВКП (б) постановляло:

«1. Осудить как неправильное и политически вредное утверждение о враждебном отношении большинства крымских татар к партизанам и разъяснить, что крымские татары в основной своей массе так же враждебно относятся к немецко-румынским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма.

2. Просить Военный Совет Закавказского фронта и Черноморского флота отобрать и передать в распоряжение Крымского ОК ВКП (б) группу коммунистов – политического состава из крымских татар, проверенных в боях за родину, для направления их в партизанские отряды и работу в тылу».

Постановление «по татарскому вопросу является совершенно правильным

В июле 1943 года бывший руководитель партизанского движения Крыма Мокроусов попытался оспорить это решение, однако в ответ на его заявление обком еще раз подтвердил, что постановление «по татарскому вопросу является совершенно правильным и никаких изменений в формулировках, которые требует товарищ Мокроусов, вносить не следует». После этого Мокроусов «признал свои ошибки» и отозвал заявление.

Отметим, что после принятых решений среди нового руководства партизанского движения появились и представители крымскотатарской партийной элиты, которые на начальном этапе отсутствовали, и, как было официально признано, это стало одной из причин неудач первого этапа партизанского сопротивления («никто из руководителей совершенно не учел того, что коренное население Крыма – татары и, следовательно, необходимо было оставить в лесах авторитетные фигуры из татар для постоянной связи и работы среди татарского населения», – писал полковник Лобов в одном из донесений в центр).

По данным «Справки о состоянии партизанского движения Крыма за период 15.11.41 по 15-20.11.42», «посланы в лес» были Рефат Мустафаев – третий секретарь Обкома ВКП (б), и с ним группа татарских работников, из них 6 человек уже осели в татарских деревнях» (в их числе – комиссар, заместитель по политической части Нафе Белялов, председатель Верховного Суда Крымской АССР, Мустафа Селимов, секретарь Ялтинского райкома партии).

Как следует из многочисленных официальных документов, «татарский вопрос» обсуждался на различных совещаниях руководства страны.

Исмаил Сейфулаев вспоминал: «Во второй половине 1942 и начале 1943 годов я был на приеме у Маленкова, Калинина, Андреева, Жданова, Косыгина, Микояна, Пономарева, а также у ряда высших военных деятелей. Докладывал о состоянии партизанского движения, необходимой помощи народным мстителям, перенесшим тяжелую зиму, потерявшим значительное количество среди боевых товарищей. Одновременно Секретарь обкома, начальник штаба партизанского движения в Крыму Булатов написал несколько докладных записок в Центральный комитет. Все и всюду нас внимательно выслушивали, но тревога, поднятая Мокроусовым, беспокоила и настораживала руководителей. Никто не взялся защитить или опровергнуть предъявляемые нашему народу обвинения. Вопрос слишком серьезный, никто не хотел рисковать. Все знали, что это выходит за их компетенцию, что такие вопросы будет решать лично Сталин».

В июне 1943 года Владимир Булатов вновь осветил этот вопрос – теперь уже на совещании начальников разведотделов штабов партизанского движения: «На основании некоторых необъективных, непроверенных данных, идущих от наших товарищей, у нас было такое мнение, что добрая половина крымского татарского населения пошла по линии предательской деятельности, на поводу у немцев. Надо сказать, что на самом деле положение выглядело не так, как его представляли мы сами себе и как информировали руководящие товарищи, которые оставались на территории Крыма... В ряде деревень горной и предгорной части немцам удалось создать отряды самооборонцев, причем какой были база и мотивы организации этих отрядов самооборонцев? Немцы, когда оккупировали Крым, организовали прежде всего разгром продовольственной базы партизанских отрядов, а у нас был запас продовольствия на все партизанские отряды, которых насчитывалось до 3,5 тысяч примерно на год. Естественно, что в качестве проводников на эти партизанские базы немцы подбирали себе людей из числа враждебных националистических элементов. И когда во главе какой-либо карательной группы или немец, или отдельные экземпляры из татар, создавалось впечатление, и наши товарищи делали такой вывод, что разграбление партизанских отрядов проводится татарами. И не разобравшись в существе этого явления, не вникнув в глубину настроения татарской деревни, встали на враждебный путь по отношению к партизанам...

Например, если мы в Крыму имеем до 150 деревень исключительно с татарским населением, то так называемые отряды самообороны были организованы всего только в 20-25 деревнях. Поэтому говорить о том, что татарское население стало на позиции, враждебные по отношению к советской власти, совершенно неправильно…

Крымский обком партии по этому вопросу принял специальное постановление, где дал надлежащую оценку наших ошибок первоначальных и бывших партизанских отрядов на местах со стороны ряда руководящих товарищей... Это решение обкома партии тов. Пономаренко считает совершенно правильным. И товарищ Сталин, когда до него дошли такие слухи, буквально возмутился и сказал, что не может быть такого положения, видимо, тут не разобрались или перегнули что-то».

В правдивость фразы о «возмущении» вождя верится с трудом

В свете сегодняшних знаний о последовавшей вскоре депортации крымских татар в правдивость фразы о «возмущении» вождя верится с трудом. А вот о чем можно говорить с большой степенью уверенности, так это о том, что, несмотря на принятые реабилитационные по букве решения, «татарский вопрос» то и дело муссировался в верхах.

Исмаил Сейфулаев вспоминал свою встречу с маршалом СССР Ворошиловым в декабре 1943 года: «Я доложил о борьбе партизан с фашистами, о диверсиях на коммуникациях. Маршал внимательно слушал. Когда речь зашла об огульном обвинении крымских татар, начало которому положил Мокроусов, Климент Ефремович сказал следующее: «Крымские татары были и есть предатели. Они в войну 1854-1856 во время обороны Севастополя отказывались снабжать воинские части русской армии сеном, читайте об этом у Льва Толстого». На это я ответил, что не могу согласиться с этим, татары сено и фураж давали воинским частям, а армейские интенданты хотели получить сено бесплатно, а выделенные из Государственной казны деньги присваивали».

Думается, позиция члена ГКО Ворошилова накануне решающих сражений за Крым показательна – позволим предположить, что выселение крымских татар было лишь вопросом времени…

Несмотря на организационно-кадровые изменения и некоторую стабилизацию, и в середине 1943 крымские партизаны продолжали испытывать материальные трудности.

За 18 месяцев партизаны истребили 15200 человек немецко-румынских солдат и офицеров

По состоянию на 1 мая 1943, «за 18 месяцев партизаны истребили 15200 человек немецко-румынских солдат и офицеров. Уничтожено 1500 автомашин с техников и живой силой противника. Пущено под откос 15 воинских железнодорожных эшелонов с техникой и живой силой, из них только в 1943 г. 11 эшелонов; по неполным данным при крушении уничтожено до 50 орудий, более 700 солдат и офицеров противника. Вырезаны телеграфные провода более 50000 метров. Взорвано 3 крупных склада с боеприпасами, фуражом, обмундированием. Сожжена конюшня. В Симферополе отравлены 1500 голов крупного рогатого скота, 100 лошадей противника, на хлебозаводе выведено из строя 10000 механических форм, испорчено 3 вагона кожматериалов. Уничтожено тягачей, автоприцепов – 48, взорвано мостов – 35, разгромлено обозов – 30, штабов противника – 5. Истреблено 300 предателей».

По данным на 14 декабря 1943, насчитывалось 6 бригад из 29 отрядов, а также Штаб Центральной оперативной группы. В них числилось 3557 человек (русских – 2100, крымских татар – 406, украинцев – 331, белорусов – 23, другой национальности – 697). В дальнейшем численность партизанских отрядов стала увеличиваться.

Во время наступательной операции весной 1944 года они выступали вместе с советскими войсками, освобождавшими Крым…

Гульнара Бекирова , крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба

История Крыма неразрывно связана с борьбой с иноземными захватчиками, и каждый раз жители полуострова проявляли нечеловеческое мужество, стойкость, и героизм. Не стала исключением и Великая Отечественная Война, в которой проявилось несгибаемое мужество крымчан в борьбе с фашизмом.

Организаторами партизанской и подпольной борьбы стали Крымский обком, горкомы и райкомы партии, которые, выполняя указание Центрального Комитета, проделали огромную работу по формированию партизанских отрядов и подпольных групп. К началу ноября 1941 г. на полуострове было создано 29 партизанских отрядов.

В ноябре 1941 г. в ряды партизан влились солдаты и тех частей, которые, прикрывая отход советских войск к Севастополю, оказались в фашистском тылу. Это были, главным образом, бойцы и офицеры 184-й стрелковой и 48-й отдельной кавалерийской дивизий, частей морской пехоты.

С первых дней оккупации крымские партизаны развернули активные боевые действия. Когда шли сражения под Севастополем и на Керченском полуострове, они оказывали всемерную помощь частям Красной Армии. Совершая диверсии на шоссейных и железных дорогах, нападая на вражеские гарнизоны, собирая разведывательные данные, приближали победу.

За первый период партизанской борьбы, который завершился с окончанием героической и трагической обороны Севастополя, отряды народных мстителей уничтожили свыше 12 тысяч солдат и офицеров противника.

Летом 1942 г., когда гитлеровцы полностью оккупировали Крым, положение партизан значительно осложнилось. Учитывая важное стратегическое значение полуострова, гитлеровское командование сосредоточило здесь крупные военные силы. Вражеские гарнизоны стояли почти в каждом населенном пункте. Активно сотрудничали с оккупантами в их неоднократных попытках уничтожить партизанские отряды местные националистические элементы и прочие отщепенцы. Но и когда полуостров стал глубоким тылом, фашистам не удалось погасить пламя народной войны. Часть партизан по решению обкома партии была переброшена в города и села - в помощь подпольщикам. Оставшиеся в лесах продолжали подрывную работу на вражеских коммуникациях.

Партизаны у могилы товарищей, погибших в бою в районе Верхние Кокасаны. 1942 г.

К осени 1943 г. количество бойцов в партизанских отрядах значительно возросло. В лес уходили жители сел, подпольщики, военнопленные, освобожденные патриотами из концлагерей. В этот, третий, период партизанского движения в крымских лесах насчитывалось 33 отряда, объединенных в 7 бригад. На 15 января 1944 года численность крымских партизан составляла 3733 человека: русских - 1944, крымских татар - 598, украинцев - 348, грузин - 134, армян - 69.

Общее руководство деятельностью партизан и подпольщиков осуществлял областной подпольный центр, который с августа 1943 г. возглавлял секретарь Крымского обкома партии П. Р. Ямпольский. В ноябре он сообщал начальнику штаба партизанского движения первому секретарю обкома партии В. С. Булатову: "Противник оценивает партизанское движение в Крыму в данный период как третий фронт на Крымском полуострове... Пехота без танков, пушек, артиллерии и минометов против нас сейчас не идет..."

Командир Северного соединения партизан Крыма П. Я. Ямпольский с группой партизан за обсуждением плана операции. 1943 г.

В этот период партизаны разгромили крупные вражеские гарнизоны в Зуе, в селах Сорокино, Цветочном, Генеральском, Монетном, Голубинке. Постоянно проводились боевые операции на железных дорогах. В ночь с 9 на 10 сентября 1943 г. диверсионные группы одновременно взорвали рельсы на нескольких участках, пустили под откос эшелон противника. В результате движение на железных дорогах Крыма прекратилось на пять суток.

Зима и весна 1944 г. - период наиболее активных боевых действий крымских партизан. Всего в годы войны патриоты уничтожили и взяли в плен свыше 33 000 вражеских солдат и офицеров, уничтожили 79 воинских эшелонов, 2 бронепоезда, десятки складов горючего и боеприпасов, взорвали 3 железнодорожных моста, захватили немало трофеев.

С началом Крымской наступательной операции партизаны Крыма активизировали действия:

Северное партизанское соединение действовало на дорогах Симферополь - Алушта и Симферополь - Карасубазар, только с 8 по 13 апреля провело свыше 50 боёв.

Партизаны 2-го отряда Северного соединения перед отправлением на боевую операцию. 1944 г.

Южное соединение вело бои на дорогах Симферополь - Бахчисарай - Севастополь, на Южном берегу Крыма, совместно с советскими войсками участвовало в освобождении Ялты, Бахчисарая.

Жители освобожденного Бахчисарая приветствуют партизан, 1944 г.

Восточное соединение действовало на шоссе Симферополь - Феодосия и Феодосия - Судак, совместно с частями Советской Армии участвовало в освобождении Старого Крыма и других населённых пунктов.

13 апреля 1944 военнослужащие 279-й стрелковой дивизии, части 19-го танкового корпуса, партизаны (17-й и 19-й партизанские отряды 1-й партизанской бригады) и подпольщики освободили Симферополь.

В этот же день, 13 апреля 1944 военнослужащие 227-й стрелковой дивизии, 257-го отдельного танкового полка и партизаны 3-й бригады Восточного партизанского соединения освободили Старый Крым.

Также, 13 апреля 1944 партизаны 2-й бригады Северного партизанского соединения заняли город Карасубазар и удерживали его до подхода советских войск.

15 апреля 1944 части 16-го стрелкового корпуса и 7-я бригада Южного партизанского соединения (1-й, 8-й, 9-й, 10-й, 12-й партизанские отряды) освободили Ялту. В этот же день, 15 апреля 1944 года, части 26-й мотострелковой бригады, 19-го танкового корпуса и 4-я бригада Южного партизанского соединения освободили Алушту.

Встреча в порту Ялта катерников лейтенанта С.Гусева с партизанами, освободившими город. 16 апреля 1944г.

Всего, в период с 1 ноября 1941 года до 16 апреля 1944 года крымские советские партизаны и подпольщики провели 3226 акций против войск, коммуникаций и объектов противника (в том числе, 252 боя, 1632 диверсий и операций на коммуникациях, 349 засад и нападений, 163 диверсий и операций на железных дорогах, 824 нападений на автотранспорт и обозы); подорвали, пустили под откос и сожгли 79 эшелонов и 2 бронепоезда (всего, было уничтожено и выведено из строя 48 паровозов и 947 вагонов и платформ); уничтожили 29383 солдат и полицейских (и ещё 3872 захватили в плен); три железнодорожные станции, три электростанции, две радиостанции, 25 воинских складов, три железнодорожных и 52 шоссейных моста, 112,8 км телефонного кабеля и 6,6 км линий электропередач; 13 танков, 3 бронеавтомобиля, 211 орудий, 1940 автомашин, 83 телеги.

Партизаны в Симеизе, 1944г.

Кроме того, они захватили 201 автомашину, 40 тракторов, 2627 лошадей, 542 повозки, 17 орудий, 250 пулемётов, 254 автомата, 5415 винтовок, боеприпасы и другое военное имущество. Также, они отбили 1019 голов крупного рогатого скота, 6661 овец и 609 тонн продовольствия.

Также, крымские партизаны и подпольщики занимались политической работой с населением: ими выпускались 4 газеты («Крымский партизан», «За Советский Крым», «Крымская правда», «За Родину»), а также листовки, обращения и воззвания. Всего за период оккупации партизаны и подпольщики Крыма выпустили 213 наименований газет и листовок общим тиражом более 3 млн экземпляров.

Свыше 3 тыс. партизан и подпольщиков (в том числе, 1500 участников партизанского движения) были награждены орденами и медалями СССР, руководитель Севастопольского подполья В. Д. Ревякин удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно).

Через десять дней после освобождения Крыма от немецко-фашистских оккупантов руководством Крымской АССР было принято решение о создании Комиссии по истории Великой Отечественной войны с целью сбора документов о деятельности подпольных организаций и партизанском движении в Крыму. Комиссия работала три года - до июня 1947 года. За это время были собраны документы начального периода войны (июнь - ноябрь 1941 г.), обороны Севастополя; воспоминания командиров и бойцов; стенограммы бесед с партизанами и подпольщиками; списки подпольных групп, биографии, наградные листы подпольщиков. Фонд комиссии формировался не только за счет документов: членами комиссии пополнили его партизанскими газетами, листовками, стихами и песнями о войне.

Кроме того, был собран богатейший фотоматериал: около 600 фотографий о подпольно-партизанском движении в Крыму.

Из собранных комиссией документов на бумажной основе сформировано 248 дел (без учета фотодокументов). Фонд комиссии был передан на хранение в партийный архив Крымского обкома партии. Фотодокументы не были описаны, их учет велся по журналу, в котором фиксировалось поступление фотографий. Впоследствии они вообще были изъяты из архивного фонда Комиссии по истории Великой Отечественной войны. В настоящее время эти фотографии описаны и включены в Коллекцию фотодокументов по истории Крыма, хранящуюся в Госархиве в АР Крым.

22 сентября 2007 года, в День партизанской славы, архивисты впервые экспонировали фотографии, собранные 60 лет назад членами комиссии, в читальном зале архива. Выставка вызвала интерес у ученых и краеведов.

В этом номере журнала мы начинаем публикацию фотолетописи партизанского движения в Крыму 1941–1944 годов.

Л. П. Кравцова, историк-архивист

Командующий центральным штабом партизан Крыма полковник М. Т. Лобов и комиссар Северного соединения партизан Н. Д. Луговой с членами штаба за разбором боевой операции. Август 1942 г.

Командир 2-го района партизан Крыма И. Г. Генов с боевыми друзьями партизан - советскими летчиками. 1942 г.

Командир отряда Ф. И. Федоренко с группой партизан, идущих на боевую операцию. 1942 г.

Партизаны на отдыхе в перерыве между боями. 1942 г.

Партизаны у могилы товарищей, погибших в бою в районе Верхние Кокасаны. 1942 г.

Крымские партизаны - слушатели курсов при ЦШПД. Слева направо (сидят): Иван Матвеевич Стрельников, Анатолий Николаевич Смирнов (погиб в конце декабря 1943 г.), Александр Харитонович Ломакин, Г. Ф. Ахметов (погиб в 1944 г.); (стоят): Федор Пантелеевич Крашевский (погиб в январе 1944 г.) и Ян Альфредович Калнин (погиб в январе 1944 г.). Москва, 1942 г.

Группа крымских партизан на лечении в госпитале. Сочи, ноябрь 1942 г.

Возвращение партизан с боевого задания. 1943 г.

Член подпольного областного партийного центра Е. П. Колодяжный и радист С. П. Выскубов за передачей очередной радиограммы на Большую землю. Август 1943 г.

Врач П. В. Михайленко оказывает медицинскую помощь раненому партизану. 1943 г.

Партизаны с грузом на привале в лесу. Август 1943 г.

Уполномоченный Особого отдела штаба 1-й партизанской бригады Е. П. Колодяжный (справа) и руководитель разведывательной группы майор Г. А. Арабаджиев («Серго») в лесу. Август 1943 г.

Командный состав Северного соединения партизан Крыма в лесу. Слева направо: комиссар 5-й бригады М. М. Егоров, командир 1-й бригады Ф. И. Федоренко, руководитель разведывательной группы майор Г. А. Арабаджиев («Серго»). Август 1943 г.

Командир Северного соединения партизан Крыма П. Я. Ямпольский с группой партизан за обсуждением плана операции. 1943 г.

Партизаны, получившие награды. Слева направо (сидят): А. Славинский, П. Евсюкова, Н. Шаров, С. Муковнин, П. Ямпольский, И. Кураков, В. Булатов, А. Осипенко, Лещинер, Д. Ермаков, Менбариев, Мустафаев; (стоят): Н. Белялов, Олейников, М. Абкеримов. Сочи, сентябрь 1943 г.

Партизанский лагерь зимой. 1944 г.

Диверсионная группа партизан Северного соединения: Швецов, Стрельников, Костюк, Дубовицкий, Злотников, Беляев. 1974 г.

Мать и дочь Фроловы - кухарки 17-го отряда 6-й бригады - за приготовлением пищи партизанам. 1944 г.

Партизаны 2-го отряда Северного соединения перед отправлением на боевую операцию. 1944 г.

Начальник медицинской службы Южного соединения партизан Крыма Г. Ф. Иванец (слева) и медицинская сестра Н. И. Ардабьева в боевом дозоре. 1944 г.

Командир 2-й бригады Восточного соединения партизан Крыма Н. К. Котельников (слева) и начальник штаба Северного соединения Г. Виноградов за починкой обмундирования. 1944 г.

1941-1945

Из докладной записки руководства партизанским движением в Крыму Командующему Северо-Кавказским Фронтом С.М. Будённому о боевой деятельности партизан с 1 ноября 1941 года по июль 1942 года.

(орфография и пунктуация сохранены)

Крымским обкомом ВКП(б) было поручено городским и районным комитетам ВКП(б) производить набор добровольцев в партизанские отряды, которые в случае оккупации немцами Крыма должны перейти в лес и действовать в тылу фашистов. Наряду с этим Наркому Внутренних Дел Крымской АССР поручено произвести набор диверсионных групп для оставления их в тылу оккупантов.

Вскоре после этого секретарь ОК ВКП(б) Крыма т. Булатов поручил т. Мокроусову наметить схему организации, расположения и боевой деятельности отрядов. Кроме этого, обком обязал наркома внутренних дел, районные и городские комитеты партии заготовлять продовольствие и обмундирование, свозить все это в лес и там забазировать. Базой, откуда вербовались добровольцы, служили истребительные батальоны, партийный и советский актив.

Численность партизан определялась географическими условиями, т.е. бралась величина лесной площади, которая смогла бы более или менее безопасно укрыть партизан. Предполагалось, что в крымских лесах могли разместиться и активно действовать от 5000 до 7500 человек. Из этого расчета строился план завоза продовольствия, обмундирования и оружия. Предполагалось, что немцы дальше мая в Крыму не продержатся, поэтому план завоза был построен на шесть месяцев: ноябрь-апрель.

Партизаны должны идти в лес из всех районов и городов, кроме районов - Ленинского, Маяк-Салынского и г. Керчи, которые должны остаться в каменоломнях Керченского полуострова. По плану крымские леса разбивались на пять районов: 1-й район Восточный край леса - Орталан, Капсихор; 2-й район Орталан-Капсихор, шоссейная дорога Симферополь-Алушта.

3-й район шоссейная дорога Симферополь-Алушта, Мангуш исключительно Гурзуф. 4-й район Мангуш-Гурзуф, Биюк-Каралез, Мухалатка. 5-й район от этой линии до западной границы леса. В 1-ом районе должны базировать продовольствие и разместить отряды: Феодосия, Кировский район, Старый Крым и Судак.

2-й район намечен для районов Ички, Колай, Сейтлер, Джанкой, Биюк- Онлар, Карасубазар, Зуя.

3-й район - два Симферопольских отряда городских, Симферопольский сельский, Алуштинский, Евпаторийский, Тельманский, отряд из сотрудников НКВД 4-й район - Бахчисарайский, Красно-Перекопский, Лариндорфский, Ялтинский, Ак-Шеихский, Ак-Мечетский, Куйбышевский.

5-й район - отряды Севастопольский, Балаклавский, Фрайдорфский и Сакский. Итого должно прибыть 29 отрядов. В конце октября бюро обкома ВКП(б) утвердило: командующим партизанским движением Крыма т. Мокроусова, комиссаром секретаря Симферопольского ГК ВКП(б) т. Мартынова, начальником штаба майора Сметанина, начальником первого района т. Сацюка, комиссаром секретаря Судакского РК ВКП(б) т. Османова, начальником штаба - капитана Захаревича; начальником второго района т. Генова, комиссаром секретаря Джанкойского РК ВКП(б) т Фруслова, начальником штаба т. Макаль; начальником третьего района ст. политрука Северского, комиссаром секретаря Центрального РК ВКП(б) г. Симферополя т. Никанорова, начальником штаба т. Селезнева;

начальником четвертого района т Бортникова, комиссаром секретаря Ялтинского РК ВКПб) т. Селимова, начальником штаба т. Вергасова; начальником пятого района т. Красникова, комиссаром т. Соболева, начальником штаба т. Иваненко. Командиров и комиссаров отрядов утверждали горкомы и райкомы ВКП(б).

К 1 ноября отряды в количестве 24 прибыли в лес и заняли участки, намеченные начальниками районов. В лес не прибыли отряды: Красно-Перекопский, Лариндорфский, Фрайдорфский и Куйбышевский, отряд работников НКВД, вместо которого пришел комендантский взвод штаба главного руководства в количестве 20 человек, укомплектованный из тюремных работников. Из товарищей, утвержденных ОК ВКП(б), не явились по неизвестным для нас причинам Соболев, Фруслов, Османов, Селимов, Зекирья, на место которых были назначены: в 1-й район - Вялков из 48-й кавдивизии, в район Василенко, во 2-й район - полковой комиссар Попов, начальником штаба вместо Макаля был назначен полковник т. Лобов, в 4-й район комиссаром Амелинов. Численность в отрядах была от 100 до 150 человек. Впоследствии было сформировано из остатков воинских частей и одиночных групп оставшихся в лесу красноармейцев и комполит состава три отряда - Городовикова, Куракова, Аединова численностью 100 -120 человек в отряде. Кроме того, остальные отряды также пополнялись за счет групп и одиночек военнослужащих. В итоге в ноябре партизанских отрядов было 27 с общей численностью 3456 человек.

Как видно из изложенного, основной массой были не военные. Как сказано выше, в лес не пришли отряды: Красно-Перекопский, Фрайдорфский и Лариндорфский и отряд работников НКВД. 2 ноября Гринберг увел в Ялту Тельманский отряд, а Красников распустил Сакский отряд, который ушел в Севастополь, объясняя это разложением отряда. Бежали из леса, но потом возвратились комиссар 1-го района Османов, комиссар Сейтлерского отряда Пузакин, комиссар Карасубазарского отряда Каплун, и не возвратился командир Сейтлерского отряда Евстафьев.

Часть людей ушла из Сейтлерского отряда, который вскоре был пополнен военными. Командиром отряда назначен Верещагин. В ноябре-декабре дезертирство приняло угрожающий характер. За этот период дезертировал 891 человек, в основном татары. Всего по июль 1942 г. дезертировало около 1(200 чел. главным образом из 5-го, 4-го, 3-го и 1-го районов. Причины дезертирства заключались в нестойкости некоторых элементов, резкий переход татарского населения к фашистам, стремление некоторых соединиться с Красной Армией (Севастопольский отряд, Феодосийский - комиссар Якубовский, Кировский - командир Алдаров, нач. штаба Панарин).

Страшным явлением в жизни партизан был голод. Как было сказано выше, завоз продовольствия планировался на шесть месяцев. Фактически было завезено больше, но в результате многих причин много продовольствия не успели вывезти в лес с перевалок, и оно попало в руки фашистов или было разобрано местным населением, а те продукты, что были забазированы, также в большинстве были разграблены фашистами. В этом им помогали предатели, главным образом из татар, принимавшие участие в перевозке и базировании. Больше всего пострадали 5-й, 4-й и 3-й районы.

5-й район, базы которого были на Мекензиевых горах и в районе деревни Айтодор, потерял базы в первые дни, как только туда подошли фашисты. Вскоре та же участь постигла 4-й и 3-й районы. К январю все отряды, кроме Евпаторийского и Ак-Мечетского, баз не имели, питались за счет диких животных заповедника, лошадей и захваченных продуктов у местного профашистского населения, а иногда получали от колхозников (дер. Лаки). Все попытки захватить продовольствие у противника успеха не имели, по той причине, что транспортировка войск, продовольствия и боеприпасов производилась и теперь производится под сильным охранением, часто с участием танков или танкеток.

Были сотни случаев, когда партизаны не смогли ничего взять с подбитых машин или повозок, потому что группы партизан подверглись нападению со стороны конвойных групп или же групп, быстро прибывших к месту нападения из ближайших гарнизонов. Трудность добывания продовольствия в окружающих селах заключалась в том, что отряды расположены в окружении татарских сел, а татарское население враждебно относилось к партизанам и вооружено немцами.

В русские или другие села трудно было проникнуть, а особенно вывезти продукты, потому что во всех селах стояли гарнизоны и имелись отряды местных фашистов.

Севастополь (зам. наркома НКВД Крыма т. Смирнов) знал, через рацию Красникова и через живую связь, о голоде в партизанских отрядах, однако мер не принимал, и лишь после того, как Северский написал т. Октябрьскому, тогда в апреле 1942 г. начали подавать небольшое количество продуктов. Другие районы были в лучшем положении, однако многие отряды полуголодали, и их спасло то, что туда начали сбрасывать продукты в начале марта.

Мы просили Военный Совет Кавказского, а затем Крымского фронта сбрасывать продукты Северскому, нам обещали, но этого не было до конца апреля. В результате всего этого в трех районах погибло от голода 250 человек, а это способствовало дезертирству. Несмотря на трудности, переживаемые партизанами, окружение местными фашистами, наличие больших гарнизонов, усиленную охрану дорог, отряды действовали активно, кроме десантной группы Селихова, которая плелась в хвосте. Помимо многих боев в лесу, а также за деревни Коуш, Орталан, Баксан и Суук-Су, отрядами проведена 631 операция, в том числе 124 продовольственных, уничтожено солдат и офицеров 7984, грузовых автомашин 787, легковых 36, обозов небольших (по 15-20 повозок) - 31, танкеток 3, мотоциклов 23, автоцистерн 22, тягачей 6, взорвано 2 воинских железнодорожных эшелона, взорвано 25 мостов, повреждено железнодорожного полотна 400 метров, вырезано кабеля 40 км., расстреляно фашистов и разных предателей 441 человек.

Наши потери: убитых - 341 человек раненых - 241 человек, пропало без вести - 110 человек. В связи с тем, что архивы центрального штаба зарыты в лесу, не позволяет сейчас описать боевую деятельность каждого отряда, поэтому мы вынуждены ограничиться суммарными данными.

За 8 м-цев произведено несколько слияний отрядов, а также смещение и перемещение командно-политического состава. Были смещены за бездеятельность, трусость и др. проступки начальник и комиссар 1-го района Сацюк и Вялков; начальник 5-го района Красников; командир Зуйского отряда Литвиненко; командир и комиссар Карасубазарского отряда Тимохин и Каплун; расстрелян за разложение и дезертирство командир Кировского отряда Алдаров; смещен комиссар 2-го района Попов; командир Евпаторийского отряда Калашников; командир 1-го Симферопольского отряда Солдатченко; комиссар Сейтлерского отряда Пузакин; командир 1-го Симферопольского отряда Щетинин переведен в рядовые, а потом назначен начальником штаба 4-го района. Расстреляны по приговору ревтрибунала за убийство раненого бойца, убийство двух лейтенантов и за разоружение и непринятие в свой отряд 15 красноармейцев, впоследствии убитых румынами, командир Колайского отряда Губарев и комиссар Штепа.

Расстрелян начальник штаба 5-го района Иваненко, перешедший на службу в гестапо; смещен Военным Советом Кавфронта начальник 2-го района Генов. Заменен генерал-майором Аверкиным начальник 4-го района Бортников; смещен НКВД Крыма комиссар Биюк-Онларского отряда Фельдман. В связи с назначением Городовикова и Фурика перемещены на отряд начальник 1- го района Мокроус, комиссар Пономаренко. Впоследствии производились перемещения в связи с ликвидацией 4-го и 5-го районов, а также в связи с слиянием отрядов по малочисленности Ичкинского с Колайским, Зуйского с Сейтлерским. Лучшими отрядами надо считать:

Феодосийский - командир Мокроус, комиссар Пономаренко; отряд Городовикова, Джанкойский отряд - командир Рюмшин, комиссар Клеветов; Ичкинский - командир Чуб, комиссар Бедин; отряд Куракова 4-й Красноармейский; Алуштинский - командир Иванов, комиссар Еременко; Ялтинский - командир был Кривошта, комиссар Кучер; красноармейский - командир Аединов, комиссар Сухиненко; Бахчисарайский - командир Македонский, комиссар Черный; 2-й Симферопольский - командир Чусси, комиссар Третьяк; Зуйский отряд - командир Каменский, комиссар Луговой стоит на первом месте по связи с населением, по разведке и обеспечению продовольствием, а также отряды Чуба и Куракова. Из всех отрядов хуже всех 1-й Красноармейский - командир Смирнов, комиссар Полянский. 4-й Красноармейский - командир Незамов, комиссар Сидоров.Эти два отряда сформированы из десантной группы Селихова.

В настоящее время, в связи с упразднением 4-го и 5-го районов, а также слиянием некоторых отрядов, количество отрядов и численность бойцов составляет: 1-й район - начальник района Чуб, комиссар Фурик, отрядов 4, численность 517 человек 1) Красноармейский № 2 - командир Исаев, комиссар Свинобоев, 2) Карасубазарский - командир Зарецкий, комиссар Каманский, 3) Кировский - командир Позываев, комиссар Крюков, 4) Феодосийский - куда влит Судакский - командир Мокроус, комиссар Пономаренко.

2-й район - начальник района Кураков, врид. комиссара Луговой, отрядов 7, общей численностью 950 человек, 1) Джанкойский отряд, командир Шашлык, комиссар Киселев, 2) Красноармейский № 4 - командир Митько, комиссар Сидоров, 3) Красноармейский № 3 - командир Барановский, комиссар Егоров, 4) Красноармейский № 1, командир Смирнов, комиссар Полянский, 5) Ичкино-Колайский, - командир Юрьев, комиссар Бедин, 6) Зуйский - командир Каменский, комиссар Мозгов, 7) Биюк-Онларский - командир Соловей, комиссар Орлов.

3-й район - начальник Северский, комиссар Никаноров, отрядов 6, общая численность 560 человек, Симферопольский № 1 - командир Селезнев, комиссар Филиппов, 2) Симферопольский № 2 - командир Чусси, комиссар Третьяк, 3) Евпаторийский - командир Ермаков, комиссар Фартушный, 4) Алуштинский - командир Амелинов, комиссар Еременко, 5) Севастопольский - командир Зинченко, комиссар Кривошта, 6) Бах- чисарайский - командир Македонский, комиссар Черный.

Взвод при штабе командующего 38 человек, командир Федоренко, комиссар Бойко. Итого по состоянию на 1 июля 1942 числится 2125 человек. Продовольствием отряды обеспечены на 7-8 дней. Винтовками отряды обеспечены полностью. Патронов имеется примерно по 200 штук на бойца, станковых пулеметов - 8, Дегтярева - 23, автоматов -56, но не все имеют патроны, минометов ротных -16, батальонных -1, орудий 46 мм - 88 2,76 мм -2, взрыв. веществ около 130 кг, ручными гранатами обеспечены не все, обмундированы хорошо, но не все имеют шинели.

Связь между главным штабом и районами, а также штабов районов с отрядами исключительно живая. Штабы районов имеют связных, с которыми направляют почту в соседние районы, а если почта предназначена для Главного штаба, из района, близко расположенного от штаба, почта несется связными этого района. Например, отряд имеет своих связных, которые несут почту в штаб района и обратно, связные района несут почту в соседний или руководству района, или главному штабу, если он расположен в этом районе. Примерно - связные первого района, доставляет почту во второй район, передают ее начальнику связи района, а он передает в главный штаб через связных последнего, находящихся при нем.

Самая трудная - связь велась 3-м, 4-м, 5-м районами тогда, когда штаб перешел во 2-й район, а когда штаб находился в третьем районе - эта же картина была с первым и вторым районами. В силу того, что дороги Симферополь - Алушта, Кара- субазар - Ускут усиленно охраняются, связь весьма затруднительна.

Были случаи, в особенности зимой, когда связь нарушалась по месяцу, а в первые дни, не дождавшись связных из 1-го и 2-го районов, нам пришлось выделить специальную группу, которая с большим трудом добралась до этих райо- нов, потеряв двух человек (один убит, один пропал без вести) и один ранен.

За все время с ноября по июль погибло связных, поддерживающих связь с Главным штабом - 21 человек, и между районами - 10. Связь с Большой землей поддерживалась с Севастополем через рацию Красникова, связных из главного штаба и 5-го района и связных, посылаемых севастопольцами. Радиосвязь была установлена Военным Советом Кав. фронта, который бросил во 2-й район пять радистов с двумя станциями, первый район получил одного радиста в феврале и одного в марте, который пришел с рацией из степи.

Хуже всего было в 3-м районе. Несмотря на наши неоднократные просьбы - только в мае месяце прибыл радист в Зуйский отряд для Северско- го, которого держал уполномоченный ОО по Зуйскому отряду Харченко больше месяца, ссылаясь на распоряжение Капалкина, и только лишь после нашего категорического приказа радиста в первых числах июня отправили к Северскому. Кроме этого, связь поддерживается самолетами, а однажды группа людей прибыла в 3-й район из Севастополя катером.

Как было видно выше, основным ядром партизан являлись добровольцы. Предполагалось, что при отступлении Красной Армии из Крыма не все части успеют переправиться на кавказское побережье и оставшиеся в Крыму должны осесть в лесу. Поэтому еще при составлении схемы выплыл вопрос о подчиненности и возможных недоразумениях на этой почве, в особенности зная о том, что дисциплина требует при потере связи с непосредственными начальниками подчинения младшего по званию старшему, было опасение, как бы не нашлись такие начальники, которые не признают начальников, утвержденных обкомом, вздумают подчинить себе всех военных, в результате чего мог бы получиться ералаш.

Поэтому схемой и нашим приказом предусматривалось подчинение всех начальников, попавших в лес, руководству партизан. Впоследствии в этом духе был отдан приказ по погранвойскам и по 51 армии. Мы об этом узнал уже будучи в лесу и то не официально, а со слов майора Изугенева и после генерал-майора Аверкина. К сожалению, многие командиры и комиссары этот приказ не захотели выполнить, стремились пробиться в Севастополь, в результате кадры сдавались в плен, и только небольшим группам удалось добраться до Севастополя.

Случаев насильственного присоединения остатков частей не было, но были случаи, когда партизаны, зная, что эти остатки не пробьются в Севастополь, а попадут к фашистам, обезоруживали не желавших остаться в лесу. Мокроусов и Мартынов сами митинговали с Изугеневым и командиром погран-полка (нумерацию не помню) Мартыненок, но ни Изугенев, ни Мартыненок не остались. В результате, как нам стало известно, после они пришли в Севастополь с небольшой группой, состоящей исключительно из начполитсостава. Все остальные сдались фашистам.

На наших глазах остатки одного полка, отходившего через заповедник, пачками сдавалась в плен. А за два дня до этого Мокроусов говорил командиру полка, что если ему невозможно будет пробиться на Ялту, надо остаться в лесу. На это комполка майор (фамилию не помню) ответил: «Фашисты перейдут этот рубеж только через мой труп».

Несмотря на стремление командиров и комиссаров пробиться, в лесу осело примерно около 1 000 человек, в том числе остатки 48 кав. дивизии в количестве 100-120 человек из полка Городовикова. Во главе этих остатков стояли комиссар Попов и начальник штаба Лобов. Генерал Аверкин при весьма загадочных обстоятельствах отбился на Демерджи- яйле от этих остатков, пробрался в штаб главного руководства и получил командование над 4-м районом и в декабре был убит фашистами в районе Узенбаша.

Партизаны военных товарищей встречали как родных, оказывая им всемерную помощь продовольствием, одеждой и боеприпасами. Кроме случаев в Колайском отряде, где командир отряда Губарев и комиссар Штепа обезоружили группу военных в количестве 13 человек и выгнали из отряда, в результате чего группа погибла, за что Губарев и Штепа расстреляны. Командно-политический состав Красной Армии, попавшие в лес, получал назначения взамен невоенных выше было указано, что начальники штабов, Центрального штаба и районов были военные.

Впоследствии военные возглавляли отряды, назначались на ответственные должности в районы. Попов, Лобов, Вялков, генерал-майор Аверкин, Аединов, начальник штаба Северского капитан Калугин, подполковник Шетинин и т.д., а теперь на отрядах большинство военных. Взаимоотношения с военными весьма хорошие, за исключением с Лобовым, Поповым и Селиховым. Причем когда дошли до нас слухи о плохих взаимоотношениях Попова и Лобова с бывшим начальником 2-го района Геновым, мы написали им об этом. В ответ получили от Попова и Генова опровержение и подтверждение весьма хороших отношений.

Однако после этого нам писал командир Джанкойского отряда Рюмшин, храбро погибший в бою, о нездоровых взаимоотношениях этой тройки. Когда мы в феврале пришли в штаб 2-го района, оказалось, что эта «дружная» тройка на ножах, причем Лобов, Попов в эту склоку втянули Селихова и ряд другие товарищей. Заработала рация Селихова, и вскоре последовал приказ об отстранении Генова и о назначении на его место Селихова, безвольной и бездарной личности.

Мы с Мартыновым вызвали Лобова, Попова и Генова с целью разобраться и примирить их, но увидели, что из этого ничего не выйдет. Генова обвиняли в неспособности, называли открыто чабаном, что он военным не дает продовольствия (на проверке оказалось, что продовольствие военные получали в равной мере с партизанами) и еще в каких-то мелких грехах. Если бы Лобов и Попов не преследовали бы какой-то цели, они могли бы помогать Генову в ликвидации его недостатков военных знаний и хорошо работать.

Для того, чтобы разрядить эту атмосферу и укрепить руководство 1-го района, мы назначили Лобова начальником штаба туда, он дипломатически заболел. Заработала рация Селихова, и через три дня последовал приказ Командующего фронтом об оставлении Лобова начальником штаба 2-го района. Получив этот приказ, Лобов моментально выздоровел.

Для того, чтобы познакомиться с комполитсоставом и выявить взаимоотношения, мы собрали всех их на совещание. Здесь нас встретили в штыки все командиры и политработники остатков 48 дивизии. Больше всего придирались к словам Мокроусова, который сказал: «Что вы носитесь с паршивой кав.дивизией» и сказал, что поведение Попова и Лобова двурушнически граничит с троцкизмом.

Причем выражение «паршивая дивизия» относилось не к 48 дивизии, а не к существующим остаткам, которые Лобов и Попов отождествляли с бывшей дивизией. О Городовикове как о хорошем командире мы знали из рассказов его однополчан, находившихся в отрядах 3-го района, и из донесений Генова, поэтому имели в виду дать ему 4-й район. Когда об этом зашла речь, Городовиков подчинился.

Тут выступил Попов и отрекомендовал себя командиром дивизии, которая подчиняется только ему и без его ведома никто ею распоряжаться не может. Однако мы с этим заявлением не согласились и назначили Городовикова начальником 4-го района.

По-видимому, опять заработала рация Селихова, и на 3-й день мы получили приказ о создании военной группы, куда входил отряд Городовикова с подчинением этой группы Селехову. При проверке отрядов оказалось, что Попов держал на должности комиссара Карасубазарского отряда Каплуна, выбросившего партбилет.

При проработке приказа нашего об активизации действий стал заниматься тихой склокой, обострял отношения между военными и невоенными, имел наложницу, бездельничал. Все это заставило нас поставить вопрос о его замене, что и произошло, на его место Военный Совет назначил Бускадзе. После его смещения он вместо того, чтобы честно работать, - бездельничал (донесение Бускадзе), собрал обиженных (Квашнев, Касьянов, Егоров, Полянский и другие), интриговал и занимался прожектерством. Получив назначение комиссара II-го района, он, придя в Штаб, начал матерно ругать начальника района Куракова, руководство партизанским движением, написал приказ о переводе переводчицы Беллы Трахтенберг, наложницы Лобова, из нашего отряда в свое распоряжение, написал приказ о снятии с работы уполномоченных ОО, назначенных нами, и о назначении на их место других, в том числе бездельника Касьянова, а придя на посадку на посадплощадку, пытался насильно посадить вне очереди Квашнева на самолет, угрожал при этом палкой и ругал матерно зам. Мартынова, уполномоченного нами по эвакуации, Домнина (См. материал, направленный нами в Особый отдел фронта). Этот открытый бунт Попова возмутил нас, Мокроусов арестовал Попова и передал военному трибуналу, о чем сообщил Вам телеграммой в тот же день.

Лобов неуловимый интриг, если не хуже. Вся его работа направлена на подсиживание и сделать как бы хуже. Он клеветал на нас Военному Совету Крым. Фронта, обвинил нас в гонении на военных, придерживался и внушал командирам больше времени уделять разведке, что по существу сводилось к срыву операции. Придерживался тактики держать отряды кучно, при перемещении нашего штаба гнал, вопреки нашему приказу, вслед за нами отряды Селихова. По приказу из района Кокасана должны отойти на Терке отряд Городовикова, Куракова, а он пригнал этот отряд и военных.

При переходе нашего штаба в мае из района Кокасан Селихов сам подал мысль о проведении продоперации в деревнях, расположенных севернее Казанлы.

Мы этот план одобрили. Вместо этого Селихов 2-го отряда пригнал в район Терке, а когда Мокроусов давал Селихову нагоняй за это, он сказал, что получил на это приказ Лобова. Полковник Лобов от этого отказался. Когда заболел Селихов, Мартынов с Лобовым пошли к нему поговорить о его и Бускадзе эвакуации, он дал согласие при условии вашего разрешения, а когда Лобов написал приказ о временном освобождении Селихова в связи с болезнью, то Лобов стал говорить Мокроусову, что неправильно написан приказ, так как не было рапорта от Селихова.

На замечание Мокроусова, что вы же сказали, что говорили с ним, «нет, я этого не говорил» - врал Лобов. Это Мокроусова вывело из себя, и он его покрыл матом и сказал в порыве раздражительности: «Т. Сорока, расстреляйте Лобова». Но никто его не стрелял, да и Мокроусов не допустил бы этого. Нужно признаться, что Мокроусов здесь поступил очень и очень нехорошо.

Т. Булатов поставил вопрос, какое наше мнение, если партизанские от- ряду разделить на два самостоятельных района с непосредственным подчинением Большой земле. Мы пишем Большой земле потому, что еще до сих пор не знаем, кому мы подчиняемся. Нам слали директивы Военный Совет Крымского фронта, Крымский обком партии, Приморская Армия, НКВД Крыма, а теперь Военный Совет Кав. фронта. Все это ошеломляло нас, и мы не знали «какому богу молиться»! С этим нужно покончить и подчинить партизанское движение одному руководству.

Вопрос о разделении для нас трудно разрешимый. Конечно, при наличии хорошей регулярной связи по рации и воздуху с органом, которому подчинены партизаны, и трудности связи между районами, разделенными шоссейной дорогой Симферополь-Алушта, расчленение было бы, пожалуй, полезным, а так как на это надеяться у нас нет оснований, то упразднение единого руководства в Крыму может пагубно отразиться на деле, да еще если во главе управления самостоятельными районами попадут такие люди, как Лобов и Попов. По этим причинам мы не можем ничего предложить.

Перспективы пополнения людьми и снабжения отрядов К сожалению, с населением степных районов мы начали устанавливать связь только с апреля месяца. До этого было почти невозможно, так как мы не имели ни одежды, ни документов, с которыми могли бы ехать из леса наши люди, а зимой ходить по сотне верст с ночевкой в поле нельзя. По этим причинам мы только понаслышке знали о жизни и настроении крестьян.

Что же касается татарского населения горных районов, то оно с первых дней занятия Крыма фашистами пошло в подавляющей массе своей за фашистами, что исключало возможность вести нам работу кроме агентурной. После установления связи с селом было установлено, что подавляющая масса крестьян настроена советски, но террор настолько придушил ее, что люди боятся друг друга и даже близких родственников.

Еще до этого Зуйский отряд, благодаря энергии и популярности комиссара отряда т. Лугового, имел тесную связь с колхозниками Зуйского района, в особенности с деревней Барабановка, откуда он черпал разные сведения и продовольствие, а впоследствии почти все жители этой деревни ушли в лес к Луговому. Когда мы установили связь с степными районами, о чем смотри ниже, то оказалось, что крестьяне не прочь партизанить и уйти в лес, но боязнь за семьи, которых фашисты уничтожают, если их родственники уйдут в партизаны, сдерживала их.

В ту пору фашисты еще не успели догола обобрать деревню, и там было продовольствие, которое дали бы партизанам, но организовать доставку его в лес не представлялось возможным в силу сильного развитого шпионажа, отсутствия лошадей и трудностей, связанных с перевозкой, особенно через шоссе Симферополь-Феодосия, усиленно охраняемого, и проезда мимо татарских деревень. Теперь это положение ухудшилось в связи с усилением надзора и террора, неимением у колхозников продуктов и на урожай нет надежды, так как урожай может дать только семена, поэтому единственный источник - это доставка продовольствия в Крым с Кубани.

Колхозники в лес пойдут с семьями, что допускать нельзя. В частности наш агент в июле приходил к нам из деревни Бешеран и ставил вопрос, можно ли вести людей в лес. Мы сказали - только без семей. Ушел договариваться с ними. Как будет разрешен этот вопрос - трудно сказать. Наше мнение сводится к тому, что приток населения в партизанские отряды будет, и можно его организовать при условии эвакуации членов семьи из леса на Большую землю и увеличения сброски продовольствия.

Таким образом население будет действовать против фашистов также и в степи. Кадры партизан, пережив голодную зиму, в подавляющей массе больны и измотаны. По этим причинам вряд ли люди долго выдержат, в особенности если Крым не будет освобожден до зимы. Поэтому напрашивается вопрос о замене их новыми, свежими людьми, что практически можно сделать без особых затруднений. Смену людей можно производить воздухом с посадкой ТБ на Караби яйле и морем с подходом катера между Отузы-Козы, Новым Светом, Капсихором и у Семидворья. В районе Северского таких возможностей нет. Эти пункты разведаны, и теперь только нужно разрешить этот вопрос практически.

Наше мнение в данном случае сводится к следующему: а) Кураков и Чуб дают порядок подхода катеров. б) Катера идут к этим пунктам с людьми и продовольствием. в) На берегу встречают их вооруженные люди с вьюками плюс подлежащие эвакуации. г) Высадившиеся люди и отряды поднимают на себя и на вьюках груз и идут с ним в лагери.

Организовывать подпольную работу в Крыму начали в апреле м-це. Для этого были подобраны политически грамотные и обладающие организационными способностями товарищи и посланы в районы в качестве партийных уполномоченных. Мы решили, что во избежание возможности провокаций и предательства сразу партийных групп не создавать, а начали с создания групп советских патриотов и только после того, как товарищи на конкретных делах покажут свою преданность нашему делу, из их числа создавать партийные группы...

Организованные группы развернули агитационную работу среди населения и используя для этого газеты и журналы, доставляемые нам в лес. Перед группами поставлены задачи: проводить агитационно-массовую работу среди населения, организовывать и проводить работу по срыву различного рода мероприятий противника, совершать диверсионные акты, вербовать новых членов и т. д.

По данным, полученным от райуполномоченных, видно о новом усилении гнета и террора со стороны фашистов над населением. У населения забирается все продовольствие, скот, птица и одежда. От «добровольных» методов изъятия населения для вывоза в Германию оккупанты перешли к методам ничем не прикрытого насилия. Дают разверстку на населенный пункт, староста поставляет обусловленное количество людей для вывоза. Для населения создались нетерпимые условия, и если они не идут в партизанские отряды, то, оказывается, из-за того, что гестапо развернуло демагогическую агитацию о расправе партизанами с каждым, кто появится в лесу.

А желающие уйти к партизанам есть. Это при наличии еще не крепко поставленной нашей агитации. Мы дали указания райпартуполномоченным противопоставить фашистской демагогии нашу советскую правду. Организовать разъяснения населению о действительном состоянии войны, о зверствах оккупантов, о фактах политического и экономического бесправия населения, о том, что партизаны расправляются и будут расправляться с оккупантами и предателями нашего народа и что партизаны с радостью встретят всех, кто хочет им помочь в их самоотверженной борьбе. Следовательно, база для пополнения партизанских отрядов имеется.

Надо только путем умело и энергично поставленной агитации будить мысль у населения о необходимости беспощадной борьбы с оккупантами, любыми средствами и в любых условиях показывать населению на конкретных фактах зверства фашистов, что единственный выход для наших людей из бесправия. Об агентурной и разведывательной деятельности докладывает особо т. Давыдкин.

В основном работа заключалась: давали разведывательные данные, по которым командование Крымфронта могло вполне определять намерения противника и строить свои оперативные планы. В частности из наших донесений о группировке танковых соединений в треугольнике Коктебель - Феодосия - Старый Крым, можно было безошибочно судить, что противник нацеливает свой главный удар на наш левый фланг. Так было перед Керченской катастрофой и перед падением героя - Севастополя. К сожалению, как до нас доходили слухи, многие наши радиограммы, в которых давались важные разведданные о подготовке противника к наступлению на Керчь, были расшифрованы после падения Керчи. Так это было или нет, необходимо проверить.

В марте месяце мы по требованию Военного Совета Крымфронта представили список особо отличившихся партизан к награде. Всего было представлено 67 человек, причем Военный Совет не требовал характеристик на представляемых. До сих пор представление не состоялось. В то же время все представленные Селиховым к награде уже награждены.

Командующий партизанским движением Крыма полковник (Мокроусов)

Комиссар секретарь Симферопольского ГК ВКП(б) Ст. батальонный комиссар (Мартынов)