Исследовательская работа по стихотворению «Проводила друга до передней.», выполненная в рамках творческой мастерской «Лирика Ахматовой пришла на смену умершей или задремавшей форме романа (Вас.Гиппиус)» учителем русского языка и литературы Романовой Л.А. 2009 год.

О «романности» лирики Ахматовой писал Василий Гиппиус (1918г.): « Я вижу разгадку успеха и влияния Ахматовой и вместе с тем объективное значение её лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей форме романа… Рядовой читатель не мог не плениться своеобразием этих повестей-миниатюр, где в немногих строках рассказана драма…»

Одно из таких стихотворений - «Проводила друга до передней.» -взято для исследования:

Проводила друга до передней.

Постояла в золотой пыли.

С колоколенки соседней

Звуки важные текли.

Брошена! Придуманное слово –

Разве я цветок или письмо?

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо.

Восхитительная лирическая миниатюра близка к новелле. Это женский вариант драмы. Есть сюжет и ощущение трагедии.

Стихотворение начинается с развязки любовной истории, с разрыва. Но это и завязка новой жизни. Осознание этой новой жизни – развитие действия. Кульминация – негодование, несогласие с произошедшим. У новеллы открытый финал. Его может додумать каждый по-своему.

Особенность «романности» Ахматовой в том, что сюжет стихотворения – развитие переживания лирической героини. Перед нами – жизнь души. В каждой строке – новое эмоциональное колебание душевной жизни, переданное простыми словами.

Как повествование о случившемся стихотворение начинается эпически, то есть с рассказа о факте в прошедшем времени:

Проводила друга до передней.

Слова звучат сдержанно, безразлично, Но безразличие кажущееся. В сдержанности лирической героини – молчаливое рыдание. Оно слышно в повторяющихся звука [р] и [д]. Но плакать нельзя. В этом молчании -рыдании – гордость и сила лирической героини.

Расставание, очевидно, произошло внезапно: бросивший назван другом. От предательства дыхание перехватило, и время для героини замерло:

Постояла в солнечной пыли.

Краткость действия «постояла», воздушность метафоры «солнечная пыль» говорят о конце привычной жизни. Счастье оказалось хрупким. Светлый мир померк. Охватило чувство несправедливости, жалости к себе, переданное звуком [л]. Но медленно оцепенение проходит:

С колоколенки соседней

Звуки важные плыли.

Если первые два стиха написаны пятистопным хореем с множеством перрихиев, которые передают прерывистость или даже невозможность дыхания лирической героини, то в третьем и четвёртом стихе меняется ритм: хорей становится четырёхстопным, на слове «звуки» исчезает облегчённость стопы. Значимость слова «звуки» оттеняется и эпитетом «важные». Плывущие звуки из внешнего мира, доходя до сознания лирической героини, звучат для неё погребальным звоном прежней жизни. Приходит понимание невозможности что-либо изменить, осознание наступившего одиночества.

И вдруг взрыв эмоции, вскрик:

Брошена! Придуманное слово –

Разве я цветок или письмо?

Горькая ирония слышится в этих словах и желание перебороть тоску, не согласиться со случившимся. Героиня спорит с ушедшим возлюбленным, который, возможно, произнёс, уходя: «Я бросаю тебя.» Но внутренний голос говорит: «Да, брошена!» Героиня давно это поняла. В предпоследнем стихе и противительный союз «а», и наречие «уже», и настоящее время глагола «глядят» - всё говорит о необратимости произошедшего:

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо.

И опять смена настроения. Эпитет «сурово» передаёт не только невыносимую душевную боль, но и сосредоточенность на какой-то мысли. Глаза, глядящие «в потемневшее трюмо», видят померкший мир, безысходность.

В изменившемся в последних двух стихах хорее, в облегчённых первых стопах, передана пустота жизни героини, обречённость.

Но, начиная с композиционного центра, то есть со слова «брошена», сквозная аллитерация – чередование зеркально повторяющихся звуков:

[р] – [л] брошена – слово

[р] – [м] разве - письмо

[л] – [р] глаза – сурово

[м] – [р] потемневшее – трюмо, –

чередование женской и мужской рифмы передают внутреннюю борьбу лирической героини: желание выжить во что бы то ни стало и невозможности жить.

В финале стихотворения-новеллы – недоговорённость, как во многих эпических произведениях.

Кто глядит в «потемневшее трюмо»: Татьяна Ларина или княжна Мери, Настасья Филипповна или Анна Каренина..?

« Романность» лирики Ахматовой - это продолжение традиции классиков. В представленном стихотворении лаконизм и психологическая деталь Чехова, «диалектика души» Толстого, раздвоенность души Достоевского, одиночество Лермонтова, здесь и «забытый цветок», «сожженное письмо» Пушкина.

Глубоко личностные строки приобретают философское значение: обнаруживается не сиюминутность, но вечность, на фоне которой в безмерности пространства проходит жизнь, любовь, встречи и «невстречи» женщины и мужчины.

Матвеева Татьяна

«Тема разлуки, разрыва в лирике А.Ахматовой и М.Цветаевой».

Работу выполнила ученица 10 класса Матвеева Татьяна.

Проект относится к образовательной области: «Литература».

При написании проекта были использованы поисковый и исследовательский методы.

Источником информации служила научно-методическая литература, энциклопедические данные, литературные произведения.

Тема, выбранная учащейся, актуальна, так как творчество поэтов Серебряного века всегда волновало читателей разных поколений.

Данный материал можно использовать при изучении литературы в 9-11 классах, на внеклассных мероприятиях.

Материал изложен доступно, логично, научно.

Скачать:

Предварительный просмотр:

План:

1. Введение.
2. А.Ахматова и М. Цветаева как представители женской поэзии Серебряного века.
3. Анализ стихотворений А.Ахматовой «Проводила друга до передней…» и М.Цветаевой «Ушёл - не ем…».
4. Заключение.
5. Влияние А.Ахматовой и М.Цветаевой на моё литературное творчество.
6. Приложения.
7. Список используемой литературы.

В своём исследовании мне захотелось обратиться к творчеству двух моих любимых поэтесс А.Ахматовой и М. Цветаевой и постараться прояснить для себя вопрос: чем отличаются стихотворения этих авторов, написанные на одну тему – тему разлуки, разрыва с любимым человеком. Меня всегда волновало именно женское начало их лирики, умение отражать все глубинные процессы женской души, тонкость и порывы страсти, которые были когда-либо переживаемы ими. В своей работе я также старалась понаблюдать за языковыми особенностями стихотворений этих авторов. Будучи не лишённой склонности к сочинительству, я неоднократно находила в поэзии Ахматовой и Цветаевой некие пронзительные созвучия мыслей и чувств, которые тревожат душу и рождают ответные стихи.

О женской поэзии сказано и написано много. От банального "какая же девушка не пишет стихи" до серьезного и вдумчивого анализа лучших образцов. Женскую поэзию отличает тонкость ощущений, гибкая музыкальность и раскрытие глубинных душевных переживаний. Пожалуй, без женской поэзии понять всю эмоциональную суть женщины просто невозможно. Но гораздо интересней примеры, когда женская лирика выходит на такой качественный уровень, что ее уже не отделяют от лирики так таковой.

В определениях женской поэзии Серебряного Века имена Анны Ахматовой и Марины Цветаевой идут всегда рядом. Но спутать между собой стихи этих поэтесс может разве что человек, далекий от мира искусства и не способный чувствовать явные различия. Кстати, само слово "поэтесса" они обе не любили и старались избегать, потому что чувствовали себя наравне с самыми именитыми коллегами по цеху мужского пола. Серебряный Век впервые в истории русской поэзии допустил и согласился с таким эмансипированным раскладом.

Ахматова и Цветаева, как две противоположных грани, очертили контуры русской женской поэзии в самом классическом ее проявлении, подарив современникам и потомкам огромное количество ярких, самобытных и очень искренних стихов. Но если творчество Ахматовой - это спокойная и уверенная сила воды, то в стихах Цветаевой мы ощущаем жаркое, порывистоепламя.

Тема разлуки, разрыва в лирике этих женщин-поэтов освещена неоднократно, разносторонне. И сюжеты встречаются сходные, но Ахматова даже самые трагические чувства, даже кипящую лаву страсти и боли неизменно заключает в гранитную оправу стиха. Цветаева же о своей лирике позднее напишет так: “Я всегда билась - и разбивалась вдребезги… и все мои стихи - те самые серебряные сердечные дребезги”. Осколки взрыва.

Мне кажется, именно в любовных стихах полнее раскрывается характер лирического героя поэта, именно здесь он почти тождествен автору. Анализируя стихотворения М.Цветаевой «Ушёл - не ем...» (приложение №1) и А.Ахматовой «Проводила друга до передней…»(приложение №2), интересно прочесть, разгадать не только подтекст этих произведений, посвящённых теме разлуки, но и услышать любовный пульс: не просто банальное “Он бросил”, а “ Я - не стала удерживать”. Это стихи о женской силе и гордости - качествах, которые в любовной лирике Ахматовой часто показаны самым крупным планом: все помнят, как “легко” и красиво уходит из дома лирическая героиня известного стихотворения «Песня последней встречи». Вот и в этих коротких стихах она “провожает друга”, и голос её спокоен, нетороплив. Размер произведения - пятистопный хорей с множеством пиррихиев. Они встречаются почти в каждой строке, и оттого плясовой, лёгкий размер до неузнаваемости преображается. Чудится, что даже время замирает сейчас... Впрочем, таким кажущимся спокойствием наполнены и стихи Марины Цветаевой. Её речь, по словам дочери Ариадны, была “сжата, реплики - формулы”; и данное стихотворение полностью подтверждает это определение. Редчайшим размером - двустопным (!) ямбом (в середине дан один трёхстопный стих) - написаны эти строки. Создаётся впечатление шага по комнате: “Ушёл - не ем…”. Из угла в угол… “Пуст - хлеба вкус…” Стихи эти можно произносить только шёпотом, у самой лирической героини перехватывает дыхание, возникает зрительный образ “шевелящихся губ” (Мандельштам). Строки, как молитва, читаются для себя одной в страшной и непривычной тишине.

Стихи же Анны Ахматовой, скорее всего, не слова даже, не голос, а мысли, и в их спокойствии, в их упорядоченности есть что-то от заведённого механизма: привычно выйти, привычно закрыть дверь, осмотреться вокруг… Особое внимание Ахматова, как всегда, обращает на обстановку, на вещественный мир, по завету акмеизма в одной детали отображая душевные переживания лирической героини. Ахматовские пустая передняя, “потемневшее трюмо” - обстановка оставленного, брошенного дома. Лирическая героиня чужая здесь, гостья, зашедшая на минутку, - и такая неприкаянность, такая горечь в её скупых лёгких словах: “Проводила друга до передней…” Это - обрыв, конец привычной жизни, развал некогда устойчивого, светлого мира. Это - минута прощания.

А расставание, очевидно, внезапно произошло. Возможно, и объяснения-то не было, и не было сцен, если ушедший, бросивший в самой первой строке назван “другом”. Его проводили, улыбнулись наверняка на прощание, и он ушёл с облегчением, что трагедии не принёс. Так же и у Цветаевой. Ничего не узнал: ни что хлеб без него “пуст” (это в 1940 году-то!), ни что всё под руками женщины, как мел, рассыпается. Здесь слышны чеховские интонации, ноты абсурда, когда о смерти, о трагедии рассказывают устало и коротко. “Сейчас на дуэли убит барон. Тарарабумбия… сижу на тумбе я... Не всё ли равно!” И цепенеют от этого абсурда (ведь жизнь-то оборвана, а жить - надо!) лирические героини женщин-поэтов. Много - и та, и другая - писали о неизбежности разрыва и одиночества, много раз с каменными лицами, с сухими глазами затворяли за милыми дверь - и даже как будто смирялись с этой судьбою. В стихах «Проводила друга…» и «Ушёл - не ем…» слышна отдалённая перекличка с другими стихами. Сравним:

И во всём тебе удача,
Ото всех - почёт.
Ты не знай, что я от плача
Дням теряю счёт…
(А.Ахматова)

Ибо другая с тобой, и в Судный
День - не тягаются…
(М.Цветаева)

Но ведь обе полностью отдаются любви, обе - полностью в ней растворяются! Об этом сказано Цветаевой в одной - но какой! - строке: “Мне хлебом был…” Тут же вспоминается её собственное, своему дневнику, признание: “«Вы мне нужны, как хлеб», - лучшего слова я от человека не мыслю…” Да, конечно, можно жить без любви - но без хлеба?.. Лирическая боль здесь практически перерастает в физическую, в изнеможение; в потерю себя. “Всё - мел. За чем ни потянусь…” - пишет Цветаева, и ещё острее пронзает игла стиха, ибо мы знаем: это - последний год её жизни…

Безусловно, стихи Ахматовой не пронизаны таким бесконечным трагизмом. Здесь не удар, а, скорее, столбняк, мутное, гнетущее состояние, когда всё валится из рук, а в голове беспрестанно теснятся и мысли, и образы: “Брошена! придуманное слово. // Разве я цветок или письмо?” Вопросы мучительны, а разгадки нет и не будет…

С корее всего, тонкая грань этих различий вызвана разным возрастом поэтов в момент написания стихов. Ахматовой - чуть за двадцать, Цветаевой - сорок семь, и это - её последняя любовь, единственная струна, связывающая её, уже тень, - с жизнью. В сороковые годы Цветаева ощущает себя душой, “ободранной душой”, оттого так воздушны, так бесплотны её строки “Ушёл - не ем. Пуст - хлеба вкус…” “Безобразная образность” их завораживает, тянет попробовать строчки на вкус, на язык. Постоянная, сквозная аллитерация - повторение звуков [б], [л] - создаёт ощущение бесплотности. Боли. Последней, уже ангельской белизны, - и мелового крошева на бледных уставших губах. На такое же восприятие настраивает и внутренняя рифма “пуст - вкус”, усиливая ощущение отзвука в пустоте. Лишены какой-либо декоративности и стихи Ахматовой - всего два эпитета (“золотая пыль”, “звуки важные”). О самом важном, о самом больном женщина говорит просто и “сурово”.

Говоря о трагедии ухода, повлёкшего за собой разрушение жизни лирических героинь, нельзя не отметить следующее: все глаголы в стихотворениях М.Цветаевой и А.Ахматовой (у неё - только в первой строфе) имеют форму прошедшего времени; а если у Цветаевой и стоят в настоящем, то непременно с частицей “не” (“ни”): “Всё - мел. За чем ни потянусь... И снег не бел…” Всё кончено? Жизнь кончена? Но лирическая героиня Ахматовой найдёт в себе силы воскреснуть и долго ещё будет слушать “важные звуки” колоколов. Вторая строфа стихотворения «Проводила друга…» становится переломной, женщина начинает себя ощущать, её глаза “глядят сурово” - и неясно, то ли это укор себе самой за то, что не удержала, то ли пытается понять Ахматова: можно ли её, такую , покинуть?

Брошена! придуманное слово.
Разве я цветок или письмо?

Горькая ирония слышится в этих словах. Да, она поднимается, она переборет болезнь и через много лет будет в том же сдержанном ритме, тем же размером писать о трагедии неизмеримо более страшной.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить…

Цветаева же прямо сейчас поёт себе отходную. Не взглянуть уже в тёмное зеркало, не подивиться белизне первого снега. “Пора снимать янтарь, пора гасить фонарь…” Ведь все её последние стихи звучат тихой заупокойной, и насущный хлеб в стихотворении «Ушёл…» становится хлебом святого причастия.

Итак, чем глубже вникаем мы в тайный смысл произведений, тем больше убеждаемся, что стихи Цветаевой и Ахматовой о любви, о разлуке имеют скрытый подтекст - затрагивают тему жизни и смерти. Глубоко личные строки приобретают философское звучание - и мы, затаив дыхание, следим, как с тихим лицом, с “ободранным сердцем” эти женщины встречают судьбу. Встречают её последнею песней.

Достоевский ввёл в обиход странную, на первый взгляд, формулу: полюбить жизнь прежде её смысла. Мне кажется, нечто подобное произошло в моём отношении к стихам Ахматовой и Цветаевой. Чем завоевала меня их поэзия? Что именно покорило уже в самых первых стихах? Задолго до осознания того, что же именно привнесли Марина Цветаева и Анна Ахматова в мою духовную жизнь, я попала под их обаяние, а говоря словами Цветаевой, под их чару. Может быть, просто ощутила масштаб и яркую необычность личности, вдруг вступившей со мной в общение.

Цветаева и Ахматова - это целый поэтический мир, вселенная, совершенно особенная, своя.…Читая и зачитываясь стихотворениями моих любимых поэтесс, я тоже попробовала написать свои собственные (приложение №3,4)

Приложения

Приложение №1

Ушёл-не ем:

Пуст хлеба вкус

Всё-мел.

За чем ни потянусь.

…Мне хлебом был,

И снегом был.

И снег не бел,

И хлеб не мил.

(М. Цветаева)

Приложение №2

Проводила друга до передней,

Постояла в золотой пыли,

С колоколенки соседней

Звуки важные текли.

Брошена! Придуманное слово-

Разве я цветок или письмо?

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо.

(А.Ахматова)

Приложение №3

Ты сейчас где-то там, вдалеке.

За поездом не слышен сердца стук.

Мои слова я обращаю вновь к тебе:

Ну, где же ты, мой милый, славный друг?

Какими ты делами озабочен?

И что тревожит твой спокойный сон?

Ты там один средь тёмной ночи…

И вновь чужие лица и перрон.

А мне так хочется с тобою рядом быть,

К тебе прижаться и рукой коснуться:

«Мой милый, разве мог ты позабыть,

Что надо вспомнить про меня и улыбнуться?»

И ты, меня своей рукой лаская,

Прижмёшь глаза к моим губам:

« Ты знаешь, я скучал, родная…

Тебя теперь дождю я не отдам!»

Приложение №4

Ты же знаешь, что я не останусь с тобой:

Ведь ветер и воду нельзя запереть.

И не надо меня ревновать, дорогой:

Птицей звонкой мне в небо лететь.

Я приду к тебе ночью, тихо дверь отворив,

Улыбнусь и скажу: «Ты не ждал?

Я пришла, пор обиду свою позабыв,

Я же знаю, как долго меня ты искал»

Поцелуешь, обнимешь и скажешь: «Прости…

Я не знаю, что было со мною тогда.

Я прошу об одном: больше не уходи!

Ты со мною останешься?»

Да!

Список используемой литературы:

1. Ахматова А. Сочинения в 2 томах. М., 1986г. Т.1.
2. Цветаева М. Стихотворения и поэмы. М.,1991г.
3. Кудрова М. Гибель М. Цветаевой. М.,1999г.
4. Шилейко В. Пометки на полях. СПб., 1999г.
5. Саакянц А.А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М., 1997г.
6. Павловский А.И. Анна Ахматова. Жизнь и творчество. М., 1991г.
7. Павловский А.И. Куст рябины. О поэзии М. Цветаевой. Л. 1998г.
8. Литература: Справочник школьника/ Сост. Н.Г.Быкова – М., 1995г.

Эти стихотворения о вечном: о радости, о боли. "оводила друга до передней Они о любви. Причем любовь обеих героинь несчастна. Цветаева и Ахматова говорят о самом больном, что может испытать женщина, просто и сурово.

В произведении М.Цветаевой настроение полно трагизма. Героиня очень расстроена, потеряна. Сравнение «всё-мел» указывает на осколки прошлого счастья, любви. Её душевная боль перерастает в физическую. В стихотворении же Ахматовой чувствуется сдержанность лирической героини. Разлуку она переносит стойко, сдержанно, без отчаяния, без истерики. Несмотря на это, её терзают бесконечные мысли:

Брошена! Придуманное слово-

Разве я цветок или письмо?

Эти строки звучат иронично, в них присутствует что-то детское, так как в душе героине трудно примириться с тем, что произошло.

Стихотворение Цветаевой состоит из 1 катрена. Оно написано двустопным ямбом, который передаёт стремительность, быстроту движения, создает живой, энергичный ритм.

Состоит стихотворение из пяти простых предложений. Это говорит о том, что мысли лирической героини сформулированы четко, ясно. Сами предложения-это короткие фразы, которые передают что-то резкое, быстрое. Автор в первой строфе использует эллипсис, который придаёт строкам динамичность, интонацию живой речи, словно пульс в висках, звучащий безостановочно. В начале второй строфы Цветаева использует отточие, это помогает нам почувствовать, что лирическая героиня задумывается о чем-то, вспоминает. Во второй используется анафора:

И снегом был,

И снег не бел,

И хлеб не мил.

Эти строки очень сильно напоминают всхлипывание, плач. Ассонанс звуков [б], [л] передают болезненность, отчаяние, муку. Реплики, как формулы, как осколки былого счастья.

Стихотворение Ахматовой написано хореем, с многочисленными пиррихиями, которые «замедляют» стремительный, быстрый, живой двусложный размер.Произведение состоит из пяти предложений. Предложения звучат осознанно и осмысленно. Это в очередной раз подчеркивает сдержанность, умение владеть собой героини. Эпитет «золотая пыль», указывает на прошедшее счастье. Звуки [л], [о]усиливают звучание колокола. По кому или чему он звонит? По ушедшей любви? И хоть героиня иронизирует над своим положением, но рассудком понимает, что теперь ей придется жить по-другому. Поэтому и «глаза глядят сурово в потемневшее трюмо».

В стихотворениях можно выделить группу слов, вызывающих ассоциации к слову разлука :

Ахматова	Цветаева
Проводила	Ушел
Брошена	Пуст-вкус
Письмо	Мел
Сурово	Был
Потемневшее	Не мил

Чувства обеих героинь - это чувства боли, разлуки, тоски, одиночества. После прочтения этих произведений меня переполнило много эмоций. Героиню стихотворения Цветаевой мне стало жалко. Ей очень тяжело и пусто. Строки звучат коротко и обреченно, будто жизнь остановилась. Сама она себя, к сожалению, успокоить не может.

Эти строки были написаны за год до самоубийства поэтессы, вызванного состоянием глубокой депрессии, она чувствовала себя одинокой и никому не нужной.

Ахматова трезво смотрит на всё происходящее, это более стойкая женщина. Ее умение владеть собой восхищает.

Мне захотелось ближе познакомиться с творчеством этих поэтесс, узнать о том, кто окружал этих женщин и кого они любили.

Лирика Ахматовой периода ее первых книг (« Вечер », « Четки» , «Белая стая») - почти исключительно лирика любви. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционно вечной, многократно и, казалось бы, до конца разыгранной теме.

Новизна любовной лирики Ахматовой бросилась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, опубликованных еще в «Аполлоне», но, к сожалению, тяжелое знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, долгое время как бы драпировало в глазах многих ее истинный, оригинальный облик и заставляло постоянно соотносить ее стихи то с акмеизмом, то с символизмом, то с теми или иными почему-либо выходившими на первый план лингвистическими или литературоведческими теориями.

Проводила друга до передней,
Постояла в золотой пыли.
С колоколенки соседней
Звуки важные текли.
Брошена! Придуманное слово, -
Разве я цветок или письмо?
А глаза глядят уже сурово
В потемневшее трюмо.

Особенно интересны стихи о любви, где Ахматова - что, кстати, редко у нее - переходит к «третьему лицу», то есть, казалось бы, использует чисто повествовательный жанр, предполагающий и последовательность, и даже описательность, но и в таких стихах она все же предпочитает лирическую фрагментарность, размытость и недоговоренность. Вот одно из таких стихотворений, написанное от лица мужчины:

Подошла. Я волненья не выдал,
Равнодушно глядя в окно.
Села словно фарфоровый идол,
В позе, выбранной ею давно.
Быть веселой - привычное дело,
Быть внимательной - это трудней...
Или томная лень одолела
После мартовских пряных ночей?
Утомительный гул разговоров,
Желтой люстры безжизненный зной
И мельканье искусных проборов
Над приподнятой легкой рукой.
Улыбнулся опять собеседник
И с надеждой глядит на нее...
Мой счастливый богатый наследник,
Ты прочти завещанье мое.

В сложной музыке ахматовской лирики, в ее едва мерцающей глубине, в ее убегающей от глаз мгле, в подпочве, в подсознании постоянно жила и давала о себе знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала впоследствии в «Поэме без героя», что постоянно слышала непонятный гул, как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных твердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали терять устойчивость и равновесие.

Самым первым предвестием такого тревожного ощущения было стихотворение «Первое возвращение» с его образами смертельного сна, савана и погребального звона и с общим ощущением резкой и бесповоротной перемены, происшедшей в самом воздухе времени.

В любовный роман Ахматовой входила эпоха - она ио-своему озвучивала и переиначивала стихи, вносила в них ноту тревоги и печали, имевших более широкое значение, чем собственная судьба.

Именно по этой причине любовная лирика Ахматовой с течением времени, в предреволюционные, а затем и в первые послереволюционные годы, завоевывала все новые и новые читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом восхищенного внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы, предназначенного ей узкого круга читателей. Эта «хрупкая» и «камерная», как ее обычно называли, лирика женской любви начала вскоре, и ко всеобщему удивлению, не менее пленительно звучать также и для первых советских читателей - комиссаров гражданской войны и работниц в красных косынках. На первых порах столь странное обстоятельство вызывало немалое смущение - прежде всего среди пролетарских читателей.

Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.
Навсегда забиты окошки.
Что там, изморозь иль гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.
О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.

Говоря о любовной лирике Ахматовой, нельзя не сказать несколько слов о чувствах самой поэтессы, о ее кумирах, о предметах ее восхищения.

И одним из неоскудевающих источников творческой радости и вдохновения для Ахматовой был Пушкин. Она пронесла эту любовь через всю свою жизнь, не побоявшись даже темных дебрей литературоведения, куда входила не однажды, чтобы прибавить к биографии любимого поэта несколько новых штрихов.

Сравнительный анализ стихотворений

УЧИМСЯ У УЧЕНИКОВ

Елена ПОГОРЕЛАЯ,
лицей № 230,
г. Заречный,
Пензенская обл.
(учитель литературы -
Т.А. Задорожная)

Сравнительный анализ стихотворений Анна Ахматова «Проводила друга до передней» и Марина Цветаева «Ушёл - не ем...»

А нна Ахматова - Марина Цветаева. Они обе жили в одну эпоху, пели эту эпоху, плакали над нею вдвоём... И обе, несмотря на сложные, во многом противоречивые отношения, родство своё “по песенной беде” ощущали. “Не отстать тебе: я острожник. // Ты - конвойный. Судьба одна…” - “Мы с тобою сегодня, Марина, // По столице полночной идём…” - так откликались они друг другу. Обе писали о России: Ахматова - строго, царственно, будто капли крови, роняя тяжёлые скупые слова, Цветаева - горько, навзрыд. Писали о поэзии, о таинстве смерти. Писали о любви…

Тема разлуки, разрыва в лирике этих женщин-поэтов освещена неоднократно, разносторонне. И сюжеты встречаются сходные, но Ахматова даже самые трагические чувства, даже кипящую лаву страсти и боли неизменно заключает в гранитную оправу стиха. Цветаева же о своей лирике позднее напишет так: “Я всегда билась - и разбивалась вдребезги… и все мои стихи - те самые серебряные сердечные дребезги”. Осколки взрыва.

Мне кажется, именно в любовных стихах полнее раскрывается характер лирического героя поэта, именно здесь он почти тождествен автору. Анализируя стихотворения А.Ахматовой «Проводила друга до передней…» и М.Цветаевой «Ушёл - не ем...», интересно прочесть, разгадать не только подтекст этих произведений, посвящённых теме разлуки, но и услышать любовный пульс: не просто банальное “Он бросил”, а “Я - не стала удерживать”. Это стихи о женской силе и гордости - качествах, которые в любовной лирике Ахматовой часто показаны самым крупным планом: все помнят, как “легко” и красиво уходит из дома лирическая героиня известного стихотворения «Песня последней встречи». Вот и в этих коротких стихах она “провожает друга”, и голос её спокоен, нетороплив. Размер произведения - пятистопный хорей с множеством пиррихиев. Они встречаются почти в каждой строке, и оттого плясовой, лёгкий размер до неузнаваемости преображается. Чудится, что даже время замирает сейчас... Впрочем, таким кажущимся спокойствием наполнены и стихи Марины Цветаевой. Её речь, по словам дочери Ариадны, была “сжата, реплики - формулы”; и данное стихотворение полностью подтверждает это определение. Редчайшим размером - двустопным (!) ямбом (в середине дан один трёхстопный стих) - написаны эти строки. Создаётся впечатление шага по комнате: “Ушёл - не ем…”. Из угла в угол… “Пуст - хлеба вкус…” Стихи эти можно произносить только шёпотом, у самой лирической героини перехватывает дыхание, возникает зрительный образ “шевелящихся губ” (Мандельштам). Строки, как молитва, читаются для себя одной в страшной и непривычной тишине. Стихи же Анны Ахматовой, скорее всего, не слова даже, не голос, а мысли, и в их спокойствии, в их упорядоченности есть что-то от заведённого механизма: привычно выйти, привычно закрыть дверь, осмотреться вокруг… Особое внимание Ахматова, как всегда, обращает на обстановку, на вещественный мир, по завету акмеизма в одной детали отображая душевные переживания лирической героини. Ахматовские пустая передняя, “потемневшее трюмо” - обстановка оставленного, брошенного дома. Лирическая героиня чужая здесь, гостья, зашедшая на минутку, - и такая неприкаянность, такая горечь в её скупых лёгких словах: “Проводила друга до передней…” Это - обрыв, конец привычной жизни, развал некогда устойчивого, светлого мира. Это - минута прощания.

А расставание, очевидно, внезапно произошло. Возможно, и объяснения-то не было, и не было сцен, если ушедший, бросивший в самой первой строке назван “другом”. Его проводили, улыбнулись наверняка на прощание, и он ушёл с облегчением, что трагедии не принёс. Так же и у Цветаевой. Ничего не узнал: ни что хлеб без него “пуст” (это в 1940 году-то!), ни что всё под руками женщины, как мел, рассыпается. Здесь слышны чеховские интонации, ноты абсурда, когда о смерти, о трагедии рассказывают устало и коротко. “Сейчас на дуэли убит барон. Тарарабумбия… сижу на тумбе я... Не всё ли равно!” И цепенеют от этого абсурда (ведь жизнь-то оборвана, а жить - надо!) лирические героини женщин-поэтов. Много - и та, и другая - писали о неизбежности разрыва и одиночества, много раз с каменными лицами, с сухими глазами затворяли за милыми дверь - и даже как будто смирялись с этой судьбою. В стихах «Проводила друга…» и «Ушёл - не ем…» слышна отдалённая перекличка с другими стихами. Сравните:

И во всём тебе удача,
Ото всех - почёт.
Ты не знай, что я от плача
Дням теряю счёт…
(А.Ахматова)

Ибо другая с тобой, и в Судный
День - не тягаются…
(М.Цветаева)

Но ведь обе полностью отдаются любви, обе - полностью в ней растворяются! Об этом сказано Цветаевой в одной - но какой! - строке: “Мне хлебом был…” Тут же вспоминается её собственное, своему дневнику, признание: “«Вы мне нужны, как хлеб», - лучшего слова я от человека не мыслю…” Да, конечно, можно жить без любви - но без хлеба?.. Лирическая боль здесь практически перерастает в физическую, в изнеможение; в потерю себя. “Всё - мел. За чем ни потянусь…” - пишет Цветаева, и ещё острее пронзает игла стиха, ибо мы знаем: это - последний год её жизни…

Безусловно, стихи Ахматовой не пронизаны таким бесконечным трагизмом. Здесь не удар, а, скорее, столбняк, мутное, гнетущее состояние, когда всё валится из рук, а в голове беспрестанно теснятся и мысли, и образы: “Брошена! придуманное слово. // Разве я цветок или письмо?” Вопросы мучительны, а разгадки нет и не будет…

С корее всего, тонкая грань этих различий вызвана разным возрастом поэтов в момент написания стихов. Ахматовой - чуть за двадцать, Цветаевой - сорок семь, и это - её последняя любовь, единственная струна, связывающая её, уже тень, - с жизнью. В сороковые годы Цветаева ощущает себя душой, “ободранной душой”, оттого так воздушны, так бесплотны её строки “Ушёл - не ем. Пуст - хлеба вкус…” “Безoбразная образность” их завораживает, тянет попробовать строчки на вкус, на язык. Постоянная, сквозная аллитерация - повторение звуков [б], [л] - создаёт ощущение бесплотности. Боли. Последней, уже ангельской белизны, - и мелового крошева на бледных уставших губах. На такое же восприятие настраивает и внутренняя рифма “пуст - вкус”, усиливая ощущение отзвука в пустоте. Лишены какой-либо декоративности и стихи Ахматовой - всего два эпитета (“золотая пыль”, “звуки важные”). О самом важном, о самом больном женщина говорит просто и “сурово”.

Говоря о трагедии ухода, повлёкшего за собой разрушение жизни лирических героинь, нельзя не отметить следующее: все глаголы в стихотворениях М.Цветаевой и А.Ахматовой (у неё - только в первой строфе) имеют форму прошедшего времени; а если у Цветаевой и стоят в настоящем, то непременно с частицей “не” (“ни”): “Всё - мел. За чем ни потянусь... И снег не бел…” Всё кончено? Жизнь кончена? Но лирическая героиня Ахматовой найдёт в себе силы воскреснуть и долго ещё будет слушать “важные звуки” колоколов. Вторая строфа стихотворения «Проводила друга…» становится переломной, женщина начинает себя ощущать, её глаза “глядят сурово” - и неясно, то ли это укор себе самой за то, что не удержала, то ли пытается понять Ахматова: можно ли её, такую , покинуть?

Брошена! придуманное слово.
Разве я цветок или письмо?

Горькая ирония слышится в этих словах. Да, она поднимается, она переборет болезнь и через много лет будет в том же сдержанном ритме, тем же размером писать о трагедии неизмеримо более страшной.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить…

Цветаева же прямо сейчас поёт себе отходную. Не взглянуть уже в тёмное зеркало, не подивиться белизне первого снега. “Пора снимать янтарь, пора гасить фонарь…” Ведь все её последние стихи звучат тихой заупокойной, и насущный хлеб в стихотворении «Ушёл…» становится хлебом святого причастия.

И так, чем глубже вникаем мы в тайный смысл произведений, тем больше убеждаемся, что стихи Цветаевой и Ахматовой о любви, о разлуке имеют скрытый подтекст - затрагивают тему жизни и смерти. Глубоко личные строки приобретают философское звучание - и мы, затаив дыхание, следим, как с тихим лицом, с “ободранным сердцем” эти женщины встречают судьбу. Встречают её последнею песней.